Любовь на плахе

— Доброе утро, мэм, — и настороженно смотрел, как Даниель снова обошел вокруг стола и встал за стулом жены, положив свою большую руку ей на плечо.

Наконец-то почувствовав себя в относительной безопасности, Джоли рискнула снова посмотреть в сторону тюремных камер. В одной из них, той, что была справа, сидел Блейк. Он вцепился в решетку и с каким-то странным блеском в глазах наблюдал за Джоли.

Страж закона прокашлялся перед тем, как начать, что можно было расценить как нервное волнение, затем снова уселся в свое кресло и принялся теребить коротко подстриженную бородку.

— Кингстон предстанет перед судом, как только приедет окружной судья, — сообщил он. — А вас я бы попросил рассказать, что вы знаете о нападении на банк и об убийстве.

— Я уже обо всем вам рассказала еще тогда, во время первого суда, , — резонно подчеркнула Джоли. — Но тогда никто из вас даже не слушал.

— Вы продолжаете утверждать, что не знали о намерении Кингстона и Флита ограбить банк?

— Да. Все произошло совершенно внезапно. Это был какой-то кошмар. Все, что мистер Кингстон сказал мне, это то, что у него в банке какое-то дело. Я должна была ждать снаружи и сторожить лошадей.

— Эй, Джоли-детка, а почему бы тебе не рассказать им всю правду? — закричал из своей камеры Блейк. — Ведь ты знала, что я собирался сделать. Нам нужны были деньги, тебе и мне, чтобы начать новую жизнь в Мексике.

Джоли проигнорировала Блейка так, как она проигнорировала бы назойливую муху.

— Теперь мы можем идти домой? — тихо спросила Джоли, оглядываясь на Даниеля.

Его лицо было таким же замкнутым, как ворота, охраняющие частную собственность, но он согласно кивнул.

— Мы уходим, — объявил Даниель.

На этот раз мистер Вилкокс вспомнил об учтивых манерах и мгновенно вскочил на ноги.

— Мы вас известим, когда окружной судья приедет в город, миссис Бекэм.

Джоли не удостоила его ответом.

— Она все врет! — снова закричал Блейк из камеры, едва Даниель пошел к двери. — Она врунья, воровка и убийца! Помни об этом всякий раз, когда поворачиваешься к ней спиной!

Даниель распахнул дверь и подождал, пока первой пройдет Джоли, затем вышел сам. На улице Джоли машинально вскарабкалась на сиденье фургона, подумав про себя, что полдень еще не наступил, а день уже испорчен.

По пути домой ни один из них не проронил ни слова. Как только они прибыли, Джоли тут же занялась стряпней, готовя обед для Даниеля и До-тера, и все время спрашивала себя, как же ее угораздило попасть в такой переплет.

После того как обед был съеден без остатка, а кухня вычищена до блеска, мужчины отправились по своим делам в конюшню. Джоли быстро поднялась по лестнице на второй этаж и проскользнула в небольшую комнатенку рядом со спальней. Ей сейчас больше всего хотелось растянуться на кровати и поспать хотя бы часок, но там, где не было бы никаких ассоциаций с ее нынешним днем и Дани-елем. Однако и тут ей на глаза попался сундучок Илзе, изготовленный из полированной сосны. Джоли открыла крышку.

Внутри она обнаружила платье, сохранившееся еще с тех времен, когда Илзе ступила в этот дом невестой. Джоли заколебалась, не зная, можно ли посмотреть, что еще лежало в сундучке. Джоли все же решилась и стала смотреть дальше. Она осторожно вынимала тонкие наволочки и кружевные чулки. Под одеждой внизу оказалась фотография Даниеля. На ней он был снят совсем молоденьким юношей, одетым в военную форму южан. Военный наряд очень шел ему, придавая солидности. Джоли заметила, что две верхние пуговички военного мундира были расстегнуты, а третья и вовсе оторвана.

Она дотронулась кончиком пальца до простодушного лица Даниеля, испытывая некое чувство родства с Илзе Бекэм, потому что та знала, что это такое — любить Даниеля. Отдавая ему свое тело, Джоли незаметно для себя отдала ему и душу. Она перевернула фотографию и прочитала на обороте: «Мой храбрый и любимый Даниель».

Осторожно отложив фотографию в сторону, Джоли принялась исследовать содержимое сундучка дальше. На этот раз ее пальцы наткнулись на нечто очень похожее на блокнот. Она развернула странный предмет и поняла, что это действительно блокнот. С таким ощущением, что она не вторгается в чужую жизнь, а читает письмо, адресованное ей самой, Джоли раскрыла блокнот и узнала летящий почерк Илзе.

Прочитав первые строчки, Джоли поняла, что перед ней дневник первой миссис Бекэм. Она захлопнула блокнот и хотела было отложить его, но потом открыла снова. Теплый сентябрьский ветерок слегка колыхал тонкие занавески в маленькой комнатке, доносил запах лаванды. У Джоли было такое ощущение, будто Илзе находится где-то тут, рядышком, может, сидит на краешке постели и задумчиво смотрит на дорогу.

Первыми словами, которые привлекли внимание Джоли, были: «Я рада, что не знала Даниеля, когда он был солдатом. Я бы не смогла пережить его потерю, если бы его поразила вражеская пуля».