Любовь на полставки (СИ)

К огромному облегчению, с ним все в порядке. Автомобиль успел остановиться прямо возле вращающегося колеса мотоцикла, что придавил Сашу…

В тот самый миг, когда Рита собирается с духом, чтобы вернуться и помочь парню выбраться, тот милостиво позволяет ей продолжить свое позорное отступление:

— Все нормально! — кричит молодой человек из-под своей железной махины. — Твоя сумочка все равно пострашнее какого-то там автомобиля, Рита…

О чем он говорит, девушка понимает не сразу. Но, коснувшись сумки, вдруг нащупывает кромку железного степлера, который взяла с собой из дома, чтобы оставить в офисе, и, конечно же, забыла выложить.

Подумать страшно, какая гематома уже завтра появится на этом милом улыбчивом лице. Но, может быть, синяк не станет так сильно бросаться в глаза? Все-таки у него такая загорелая кожа…

Как бы Рита не беспокоилась о Саше, ее робость перед ним все же одерживает верх, и теперь девушке только и остается, что торопливо следовать к спуску на станцию метро. Водитель из машины уже выбежал, чтобы помочь горе-ухажёру, и она сбегает, не прощаясь, в надежде что тот вызволит Сашу из ловушки вместо нее.

Какое-то время девушка вроде бы даже не думает о том, что произошло. Просто едет в стареньком обшарпанном вагоне под землей, считая свое сердцебиение, напоминающее бой барабана. Затем какая-то бабулька подсаживается рядом, чтобы спросить, все ли с ней нормально.

— Милочка, ты вся красная, и смотришь в одну точку, не моргая… — объясняет пожилая женщина причину своего беспокойства, и Рита только нервно качает головой, стараясь убедить ее, что в полном порядке.

Она совершенно не в порядке.

Но отчего-то вместо паники и злости чувствует… эйфорию? Рита совсем забыла, как это радостно, когда тебя целует тот, в кого ты влюблена. И первые пару часов девушка и вправду парит на нежном теплом облаке, стараясь воскресить в памяти все: нежные, но настойчивые губы, запах треклятых сигарет, жар бархатистой кожи, неиспорченной щетиной, и сталь крепких мышц на его руках и груди. Саша обнимал ее и целовал… Говорил, что хотел бы увидеть ее обнаженной…

От осознания того, что этот недоросль позволил себе сделать, в груди разливается такой восторг, что из метро Рита практически выскакивает вприпрыжку, а с лица не сходит глупая улыбка.

«Саша поцеловал меня! И как поцеловал!.. Просто схватил и впечатал в свои губы без права на отказ!» — и пусть Рита не сомневается в том, что действительно отказала бы ему, если б он спросил разрешения перед тем, как своевольничать, ее почти детское восхищение от случившегося никуда не девается.

Пока она не переступает порог своей квартиры и не останавливается у большого напольного зеркала в холле.

Улыбка мгновенно слетает с губ.

Прямо на нее смотрит старая уродливая женщина, которую никогда бы не захотел поцеловать такой молодой и видный парень как Саша. Сейчас Рита понимает это куда яснее, чем прежде, и от осознания этого хочется скулить от отчаяния.

Стараясь увидеть хоть что-то красивое и соблазнительное в ненавистных чертах, девушка распускает свой небрежный пучок на макушке, и пепельные локоны устало падают на плечи и лопатки, слегка обрамляя овальное лицо. Нет, лучше не стало.

Решая дать себе последний шанс, Рита опускает сумочку на пол, и медленно раздевается. Если бы кто-то стал свидетелем ее безумств и спросил, зачем она это делает — девушка ответила бы, что и сама не знает. И все равно она продолжает методично откидывать в разные стороны офисную форму, стягивает белье. Сломанные туфли летят в мусорное ведро сразу же.

— Как безобразно…

Не желая больше смотреть на себя, Рита сразу проходит в ванную, в надежде успокоиться под горячими струями душа. Но вместо того, чтобы расслабиться — полчаса истошно рыдает, сидя на кафельном полу. Мокрая, жалкая, ненавистная сама себе.

— Зачем он это сделал… — это даже не вопрос, а просто выражение тоски по человеку, который никогда не посмотрел бы на такую девушку, какой Рита видела себя, будь он в своем уме.

Шум воды маскирует ее постыдные всхлипы, и, когда сил предаваться самобичеванию просто не остается, она выходит, полностью вымотанная. И эмоционально, и физически. Ведь целую прорву работы, что легла в очередной раз на ее хрупкие плечи, пока тоже не отменяли.

Но никто никогда не спросит, устала ли она. Хочет ли есть или спать. Если подумать, будучи замужем, Рита так же не купалась в ласке и заботе, и все же дома вечером тишина не давила на нее так сильно, как сейчас. Максимум, о чем мог побеспокоиться бывший муж — не помочь ли донести тяжелые сумки с едой из магазина. Ну а теперь и не для кого покупать эти самые продукты. А для себя — нет желания.

— «Рита, может, выпьем кофе?» — коверкает девушка мягкий баритон Саши. — Дурачок. Кто на ночь пьет кофе, когда тебе уже почти тридцать? Вот снотворное — другое дело.

И пара небольших круглых капсул тут же попадает в рот. Зная, что вскоре отрубится, Рита позволяет себе порассуждать о ситуации вслух: