Любовь на Рождество

Напрасно он это сделал. Она принадлежит другому, у него нет на нее никаких прав. Вообще-то это она его поцеловала. Иан усмехнулся, вспомнив свое удивление, когда их губы соприкоснулись. Поцелуй был таким неумелым, явно первым.

Он облизнул губы, еще хранящие ее вкус. И принялся вышагивать по комнате, прямой как палка, желая лишь одного: броситься за ней, ворваться в ее… то есть в свою, комнату и повторить поцелуй. И на этот раз не останавливаться.

Дверь открылась, и он живо вскинул голову, с бьющимся сердцем надеясь увидеть Алану.

Но вошла не она, а Пенелопа. Остановившись у порога, она огляделась. Явись она пятью минутами раньше, то застала бы Алану в его объятиях. Иан с трудом сглотнул, пригладил волосы и стряхнул с них опилки, пытаясь понять, видела ли Пенелопа выходящую из мастерской Алану.

Пенелопа состроила недовольную гримасу и попятилась.

– Вы сплошь покрыты пылью! Чем это вы занимались? Бедняжка! Ничего, в Вудфорде вам не придется убирать конюшни, резать дерево и спасать заблудившихся крестьян.

Иан вскинул руку, чтобы она перестала внушать ему, что вскоре он станет никчемным бездельником.

– Да-да, вы говорили, что для этого и существуют слуги. Но мне нравится не только самому ухаживать за лошадьми, но и вырезать подарки к Рождеству для моей сестры. Этого за меня не сделает никакой слуга. И Алана… то есть леди Алана – не заблудившаяся крестьянка.

Ее глаза вспыхнули.

– Подарки? А мне вы тоже что-нибудь готовите?

Он вздрогнул: о подарке для Пенелопы он даже не подумал.

– Конечно.

Кокетливо улыбаясь и строя глазки, она поспешила подойти к нему, коснулась его руки, подалась ближе.

– Можно узнать, что именно? А посмотреть? Обещаю, я буду делать вид, что ничего не знала.

Ему стоило немалых трудов не вздрогнуть, не отпрянуть, а улыбнуться, хоть ему было не до улыбок. Надо бы коснуться ее, накрыть ладонью ее руку, поцеловать ее, а он никак не мог себя заставить.

– Так рождественские подарки не делают, – невнятно пробормотал он. – Лучше не портить сюрприз.

– О, я прекрасно умею изображать удивление! – заверила она, подступая все ближе и невинно хлопая ресницами. Ее глаза были голубыми, как озеро в середине лета, от приторно-сладкого запаха ее духов кружилась голова. Уставившись на Пенелопу, Иан, к своему ужасу, увидел, что она прикрыла глаза, привстала на цыпочки и выпятила губы.

Он отпрянул.

Поцеловать ее сейчас он просто не мог. Только не после поцелуя с Аланой. Пенелопа чуть не упала ничком, когда он отстранился, схватилась за край стола, чтобы удержать равновесие, и воззрилась на Иана так, словно не могла поверить своим глазам. Схватив незаконченную резную фигурку, которой Алана восхищалась несколько минут назад, Иан протянул ее Пенелопе.

– Вот что я готовлю в подарок Фионе. Вам нравится?

Ее губы по-прежнему были выпячены – точнее, капризно надулись, а глаза потемнели и теперь напоминали озерную гладь перед грозой. Она равнодушно взглянула на фигурку, но даже не попыталась прикоснуться к ней.

– Это? Ну что ж… Надеюсь, мне вы приготовите что-нибудь поинтереснее. В Вудфорде у меня целая коллекция редких фарфоровых собачек. А дерево – оно такое… – Она пренебрежительно умолкла.

– Так что же вы хотите в подарок на Рождество? – спросил он и сразу пожалел, что не придержал язык.

Приложив пальчик к подбородку, Пенелопа возвела глаза к потолочным балкам.

– Даже не знаю… Драгоценности Пембруков я унаследую, когда… то есть если мы поженимся. А у Макгилливреев есть драгоценности?

Иан хранил обручальное кольцо матери и кольцо, подаренное ей мужем в честь помолвки, – дымчатый топаз в золотой оправе, очень простой, в шотландском стиле. Он попытался представить себе, как наденет это кольцо на палец Пенелопы.

– Нет, – наконец ответил он. – Никаких драгоценностей. Однажды на Рождество отец хотел купить для мамы ожерелье и повез ее в Эдинбург, а она предпочла накупить книг для библиотеки. После этого он дарил ей на каждое Рождество книги, потому что она искренне радовалась таким подаркам. – Ему вдруг вспомнилось, как Алана сказала, что книги всегда были для нее лучшим подарком на Рождество.

Пенелопа попятилась с таким видом, словно боялась заразиться фамильным сумасшествием Иана.

– Как странно… – выговорила она. – Книги хороши разве что для Фионы, ведь она ни ходить не может толком, ни танцевать и нет никакой надежды на…

Иан нахмурился, и Пенелопе хватило ума умолкнуть. Она покраснела.

– Фиона, конечно, очень милая, но эта хромота…

Алана назвала его сестру смелой и очаровательной, она видела в ней не только изъяны. А Пенелопа и не старалась ничего разглядеть. Гнев вспыхнул в груди – Иана, угрожая вырваться наружу. Сдерживая себя, Иан направился к двери и открыл ее.

– Прошу меня простить, но я сейчас занят, – твердо сказал он и умолк, ожидая, когда Пенелопа уйдет.

Она медлила.

– Ах да! Я же пришла спросить, чего бы вы хотели на Рождество. До сочельника осталось всего две недели.

Чего бы он хотел? Найти выход. Иан прикрыл глаза.

– Мне ничего не нужно.