Любовь на Рождество

Марджори наблюдала за неразберихой, которая творилась внизу. Все смеялись, кидались снежками, и никто даже не думал сетовать, когда снег попадал за шиворот или прямо в лицо. Иана, находящегося в самой гуще событий, обступили хохочущие дети, все до единого простолюдины, и он разрешал им забираться к нему на плечи, словно он не лэрд и не граф, а ровня им. Марджори вздохнула. Надо обязательно побеседовать с ним о приличиях и о том, как важно держать низшие классы на расстоянии. Подобное поведение недопустимо – как в Вудфорде, так и в любом другом цивилизованном месте. Вдобавок в замке с недавних пор воцарился – хаос: повсюду носилась шумная ребятня, в большом зале и в кухне сплетничали какие-то женщины. И никому из них даже в голову не приходило встать или опустить глаза, когда в комнату входили господа. Стоило Марджори и Пенелопе покинуть свои спальни, как их повсюду встречали любопытными взглядами, а дети бегали за ними, задавая дерзкие вопросы. А эти приготовления к празднику! Каждая женщина в доме, похоже, старалась приготовить или испечь особенное рождественское блюдо, которым несказанно гордилась. В доме день и ночь пахло пряностями и сахаром. Впрочем, Марджори нехотя признавала, что эти запахи приятны и создают праздничное настроение.

Странные они все-таки, эти местные. Огонь отнял у них дома и все имущество, а они вовсю веселятся. Возможно, они попросту глупы. Или дело в чем-то – или в ком-то – совсем другом.

– Ты только посмотри на нее! Это все она, – пожаловалась Пенелопа. Проследив направление гневного взгляда дочери, Марджори увидела, что леди Алана Макнаб швыряется снежками, как простая крестьянка.

– Странное дело: недавно чуть не замерзла насмерть, а совсем не боится снега и холода, – задумчиво произнесла Марджори, наблюдая за девушкой. Она заметила также, что Иан не сводит с Аланы глаз. Она и вправду была хороша сейчас – с нарумяненными морозом щеками, разметавшимися на ветру шелковистыми волосами и блеском в глазах.

– Вот бы она… – начала было Пенелопа, но Марджори оборвала ее:

– Замолчи! Желать другому зла – значит навлекать на себя беду.

– Ты прямо как старая Энни, – проворчала Пенелопа. – Все вокруг считают, что ее привело сюда волшебство. Может, если пожелать ей зла, она наконец – уедет отсюда?

Марджори попыталась представить Алану Макнаб маркизой Мерридью, открывающей бал или светский прием. Как ни странно, даже сейчас, запорошенная снегом, она справилась бы с этой ролью. Она от природы была наделена обаянием и грацией, к тому же умела расположить к себе людей. Марджори искоса взглянула на дочь: Пенелопа прищуренными глазами следила за соперницей, строптиво оттопырив губу и вцепившись ногтями в юбку. Сравнение оказалось отнюдь не в пользу Пенелопы.

– Тебе следовало бы думать об Иане, дорогая, а не об Алане.

– Она торчит здесь уже почти две недели. Если бы не она, сейчас я была бы уже помолвлена, – напомнила Пенелопа.

– Тебе не о чем беспокоиться. Она уже обручена. Зачем ей простой граф, когда ее рука обещана маркизу?

«Затем, что Иан хорош собой и они одного поля ягоды», – мысленно ответила себе Марджори. Но этих двоих связывало не просто влечение, а более прочные узы. Об этом говорили глаза Аланы, которая то и дело задерживала взгляд на Иане – гораздо дольше, чем допускали приличия.

Снежок угодил в оконное стекло, и Пенелопа взвизгнула, как ошпаренная кошка. Среди детей стояла румяная от мороза Элизабет и широко улыбалась. Она показала старшей сестре язык, закатила глаза и снова усмехнулась. На миг младшая дочь-дурнушка показалась Марджори прелестной, жизнерадостной и счастливой, как никогда прежде. И она невольно заулыбалась.

И вправду волшебство. Определенно что-то витает в воздухе здесь, в Крейглите, кружит голову, согревает и вызывает радостное изумление. Задумавшись об этом, Марджори вдруг поняла, что с нетерпением предвкушает Рождество, а этого с ней не случалось с самого детства. Сейчас ей казалось, что и чудеса, и магия вполне возможны. Может, чудо уже свершилось. Мерридью наверняка получил ее письмо и теперь едет за своей сбежавшей невестой. Разве сможет Иан удержать ее? Значит, он достанется Пенелопе, как и было задумано.

Посмотрев на Пенелопу, Марджори улыбнулась.

– Не волнуйся. Думаю, нет никаких сомнений в том, что все сложится так, как мы и рассчитывали, дорогая. А теперь иди и оденься понаряднее, а когда вернется Иан, постарайся встретить его улыбкой.

Глава 37

Пенелопа смотрела, как Иан входит в замок с Фионой и Аланой, в окружении весело шумящей толпы. Эти трое выглядели как одна семья, в которой Пенелопе не было места. Даже Элизабет пристроилась рядом с ними, щебетала без умолку и улыбалась. При виде этого у Пенелопы болезненно сжалось сердце.

С чарующей улыбкой она подошла, взяла Иана под руку и зашагала рядом.

На ее томный взгляд он от неожиданности ответил улыбкой, но ничего хотя бы отдаленно похожего на любовь или влечение так и не вспыхнуло в его глазах. А улыбка вскоре погасла, исчезла стремительно, как никогда. Пенелопа улыбнулась еще обольстительнее, сжала руку Иана крепче.