Любовь на Рождество

Пенелопа открыла калитку и подошла ближе. Аромат ее духов перебивал даже привычные запахи конюшни.

— Может, и так, но летом нас здесь уже не будет. Вам придется привыкать к английскому лету — катанию на лодках, пикникам, клубнике… Вы любите клубнику, Иан?

Он взглянул в ее глаза, голубые и знойные, как летнее небо. Глаза Аланы поражали сходством с оттенками шотландского пейзажа. Ах да, клубника, заставил он себя вернуться к вопросу.

— А кто ее не любит? Здесь клубника тоже растет.

— Но вряд ли здесь она такая же сладкая, как в Англии! — Пенелопа шагнула к нему и коснулась его руки. Иан окинул ее взглядом: широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, зовущие к поцелуям — или к предложению руки и сердца. Желудок Иана словно связало узлом. Она ждала, когда он заговорит, и все, что от него требовалось, — произнести те самые слова. Она согласится. Ей так велели.

Но Иан отвел взгляд.

— Вам лучше вернуться в дом, где тепло. Скоро снова начнется снегопад, — предостерег он.

Пенелопа нахмурилась.

— Мои сапожки будут испорчены! Это же ручная работа!

— Значит, они тонкие и не годятся для прогулок по снегу или по конюшне, — подхватил Иан, поймал Пенелопу за руку, отвел от кучки навоза, в который она чуть было не вступила, и отпустил. От прикосновения к ней он ничего не почувствовал — ни желания, ни вожделения, и конечно, никакого прилива любви. — Может, Энни подыщет вам обувь покрепче, а эти сапожки приберегите для Англии. И плащ вам нужен другой, потеплее.

Пенелопа любовно провела затянутой в перчатку рукой по тонкой голубой шерсти нарядного плаща, щедро расшитого по подолу и капюшону переплетенными веточками и бутонами роз. Он служил скорее украшением, чем защитой от непогоды пострашнее легкой английской измороси.

— А этот плащ вам не нравится? Мама говорит, он подобран точно под цвет моих глаз. А вы как думаете? — Она снова придвинулась к нему, широко раскрывая глаза. Ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Пенелопа облизнула губы, придавая им сочный блеск.

Иан засмотрелся в голубые озера ее глаз, она ответила ему долгим и томным взглядом, явно ожидая поцелуя. Но он не хотел целовать ее. Хотя попросту был обязан. Тетя Марджори права: из Пенелопы получится безупречная графиня. Она рождена для этого титула, а он не годится в графы. Может, он почувствует себя иначе, если поцелует ее… Сглотнув, Иан хотел было наклонить голову, но тут дверь распахнулась и в теплую конюшню ворвался холодный ветер со снегом. Пенелопа резко обернулась, Иан отступил.

— Надеюсь, не помешала, — Энни скользнула взглядом по Пенелопе, которая отошла к стене и скрестила руки на груди, поверх тонкого плаща. Глаза ее были холодны как лед.

Иан вздохнул с облегчением, хоть и не подал виду, и выжидательно посмотрел на Энни.

— Да я просто зашла сказать, что с той девушкой все будет хорошо, Иан. Ей бы отдохнуть, конечно, но переломов у нее нет. Пусть побудет у нас несколько дней. Ты не отнесешь ее наверх?

Иан с готовностью бросил скребницу и отряхнул — руки.

— Какая еще девушка? Куда ее надо отнести? — вмешалась Пенелопа.

— Что же ты не сказал, что у нас гостья, Иан? — упрекнула Энни. — Лэрд нашел в снегу замерзающую девчонку. Им пришлось переночевать вместе в ближайшей хижине, где больше не было ни души.

Пенелопа залилась гневным румянцем, от возмущения ее рот приоткрылся. Взгляд, который она метнула в Иана, был способен пронзить его, как стрела.

— Энни! — предостерегающе произнес Иан.

Старуха только усмехнулась и подала ему скомканный лоскут.

— Вот, возьми обратно свой платок. — Пока Иан запихивал его в карман, Энни объяснила Пенелопе: — Бедняжка сильно поранила ногу, и Иан перевязал ее своим платком вот здесь… — она указала на своем бедре место намного выше того, где была рана Аланы, и Иан увидел, как румянец Пенелопы приобрел густой сливовый оттенок.

Его кузина тряхнула головой.

— Какой глупый ребенок! Если не ошибаюсь, «девчонками» в Шотландии зовут детей?

Энни хмыкнула.

— О нет, какой же она ребенок! Она взрослая женщина, притом красавица. День-другой она не сможет ходить сама, придется Иану носить ее на руках. Но это совсем не трудно: судя по тому, как она выглядит, она весит не больше снежинки. Верно, Иан?

Он не ответил. Голубые глаза Пенелопы сверкали от гнева. Иан нисколько не сомневался, что она даже забыла о ненавистном холоде.

— Неужели она и вправду не может ходить сама? В какой она комнате? — решительно спросила Пенелопа.

— В единственной достойной сестры графа — в зеленой спальне, — объяснила Энни.

Сердце Иана дрогнуло: зеленой спальней называлась его собственная комната. Алана будет спать в его постели… он с трудом заставил себя сосредоточиться.

— Сестра графа? — переспросил он.

— Да, а разве она тебе не сказала? Ее брат — Макнаб из Гленлорна, — ответила Энни.

— Кто он такой? — потребовала ответа Пенелопа, переводя глаза с Иана на Энни и обратно.

— Да мы почти не говорили, — признался Иан. Сестра графа!

Пенелопа изумленно воззрилась на него круглыми, как блюдца, глазами.

— Почти не говорили? За всю ночь? Чем же вы тогда занимались?

Пройдя мимо нее, Иан открыл дверь.