Любовь на руинах

Все, как тогда. Пустынный перрон. Уезжающий поезд. Горячая жидкость, заливающая мое лицо, все время попадающая в левый глаз. Ступеньки, ступеньки… Целый ряд высоченный голубых елей… И широкая спина папочки, которого тогда я еще звала именно так…

И мы уже не в поезде, а я все еще слышу мерный стук… Ритмичные удары прямо в мое ухо. И просыпаюсь…

Еще не открывая глаз, попыталась осознать, где я и что это за странная твердая подушка у меня под щекой. Подушка горячая, шелковистая, легко потеревшись об нее, я это сразу поняла. И самое главное… из неё доносится стук! Глаза испуганно распахнулись! Воспоминания ударили в голову. Антон!!!?

Стараясь не выдать своего ужаса, я скосила глаза на мужскую грудь, на которой расположилась моя голова. Прямо на редких темных курчавых волосках! А рука… наконец-то я вспомнила о наличии у себя и других частей тела! Рука бесстыже примостилась в самом низу его живота, так, что несколько пальцев только на голой коже, а остальные на штанах… где-то в районе ширинки! Меня бросило в жар. Очень медленно, надеясь исключительно на его крепкий сон, я приподняла руку и… хотела убрать, но вверх из-под одеяла от опасного места пальцы ползли, подушечками гладя горячий рельефный пресс.

От этой безумной смелости, кажется, все волосы, имеющиеся на моем теле, даже на руках и уж точно на голове, встали дыбом. Какой он гладкий, бархатистый, приятный на ощупь. Как же хочется губами… вслед за пальцами. И тихий шепот над головой: "Ни в чем себе не отказывай, милая"

40

Зоя.

— Не уходи, пожалуйста, — не могла понять, зачем он покидает меня, почему не может остаться со мной до утра. Пока Ярослав зашнуровывал ботинки, я целовала его спину, плечи, затылок. — Все спят! Останься со мной.

— Рыжая, я должен проверить. Я скоро вернусь, — он смотрел так виновато, как если бы и сам не понимал, зачем уходит. — А ты закройся и спи. Я постучу.

Уже открыв дверь, он остановился и обернулся. И я, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, бросилась к нему, закутываясь на бегу в одеяло. Одной рукой держала узел на груди, а другой еще раз обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала. Я и сама не могла понять, почему так не хочу отпускать, почему такой тоской сжимается сердце. Его не будет полчаса — час всего-то! И заснуть не успею! Но не хотела расставаться и на минуту! И он сжал в объятиях, приподнял над полом, зарылся лицом в волосы и смеясь проговорил:

— Зоя, простудишься — не стой босиком! — а в моих ушах эти слова прозвучали так, как будто он признался в любви — заботится, переживает, беспокоится обо мне! — И никому не открывай, кроме меня!

Он решительно шагнул в коридор, а я, замкнувшись, на цыпочках пробежала к кровати. С глупой улыбкой бросилась именно на то место, где ещё десять минут назад лежал мой любимый, завернулась в одеяло и, вдыхая его запах, сохранившийся на подушке, крепко уснула.

… Проснулась от топота ног по коридору и отдаленных звуков выстрелов. Подскочила, не понимая за что хвататься и где моя одежда. В комнате было так же темно, как и ночью — но по-другому и быть не могло, ведь мы находились под землей. Что случилось и, самое главное, где Слава? Он так и не вернулся. На нас напали? Хозяин или ещё кто-нибудь? Нашарила свои вещи на стуле, там, куда и положила их сама вчера, когда ждала его. Путаясь в штанинах и рукавах, натянула одежду.

Замерла возле двери, прислушиваясь — в коридоре было тихо, шум теперь доносился откуда-то издалека. Протянула руку к защелке, и вдруг в дверь постучали. Как так? Кто-то стоял за дверью? Не слышно же было, чтобы подходил!

— Кто там? — мой собственный голос прозвучал испуганно. — Ярослав?

И ведь уже понимала, что это не он, но все равно спросила! Разве стал бы Слава пугать, не называя себя? Из-за двери раздалось:

— Рыжая, открывай! Меня Яр за тобой послал!

Я, конечно же, узнала голос. Но решиться и открыть ему все же никак не могла.

— Зоя, нам нужно уходить! На станцию напали! И там раненых много!

Слава! Вдруг он тоже ранен? Отодвинула нехитрую щеколду и сама распахнула дверь. Странник с автоматом на плече в полумраке коридора был достаточно хорошо различим. Хотела, но язык не повернулся спросить его о Ярославе. И тут в голову пришла мысль: почему он не послал за мной кого-то из своих бойцов? Странник при любом раскладе был бы последним, кого выбрал бы для этого мой мужчина. Я замешкалась в дверях и, начиная что-то подозревать, подумала даже, что, может, нужно вернуться и дождаться Славу в комнате. Но Странник удержал дверь, не дав закрыть.

— Пойдем со мной! — говорил, вроде бы, спокойно, но меня не оставляли подозрения. — Там этого мальчишку, Степку, ранило, посмотреть нужно.

— А кто напал? Почему стреляют?

— Да я и сам не понял — вроде, те, кто за Пророком гнался. Но я не успел разглядеть.