Любовь на руинах

— Обрадовалась я ему очень! Никогда не забуду, что собой рисковали ради меня! Спасибо вам, ребята! — в голосе Зои слышались слезы.

— Я — ваш должник! Спасибо вам! — я встал, забыв про ожоги. Хотел пожать руки друзьям. Но они подхватились мне навстречу тоже — осторожно обняли, похлопали по плечам и сели на свои места.

Антон снова налил всем и скомандовал:

— Так, пьём и закусываем. А потом будем слушать продолжение истории.

52

Зоя.

От выпитого, наверное, у меня начали закрываться глаза. И продолжение нашей с ребятами истории я слушала, с трудом удерживая внимание на рассказе. Димон с Давидом, перебивая друг друга рассказывали, как той же ночью мы с Десантником, еле-еле избежавшим приставаний Эллы, через выход на второй станции пробились наружу. Потом полночи пробирались к засаде, где сидели Давид и Тимур. Потом искали машину, преследуемые отправленными Эллой мужиками.

На обратном пути я уговорила ребят заехать за Линой. И ведь почти вовремя успели — она вот-вот должна была начать рожать. Я думала, что довезу. Но не довезла. Правда, нам повезло — Лина справилась. Конечно, не без моей помощи, но все получилось. И самое главное, в ее психическом состоянии наметилось некоторое улучшение. В чем, как я поняла, немалую роль сыграл Иван. Поистине, любовь творит чудеса!

Краем засыпающих глаз я еще обращала внимание на улыбающиеся, ставшие удивительно близкими, лица — Женино, Давида, Димы, Тимура, и в первую очередь, конечно, Ярослава. И сквозь подступающий сон я, кажется, тоже улыбалась. Так с улыбкой на губах и заснула.

Проснулась ночью, закутанная по самые брови в одеяло, да еще и подпираемая со спины чем-то горячим. Ярослав! Зачем он со мной лег рядом? Я же во сне могла задеть его ожоги! Ой, я же разбинтовать его хотела. Но теперь лежала и боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не сделать ему больно. Мы были одеты и это казалось неприятным и лишним. Но с другой стороны, он ведь не мог нас раздеть. Не хотелось будить, но лежать в одной и той же позе было мучительно.

— Слава, ты спишь?

— Заснешь тут с тобой…

Конечно, ему же тоже неудобно.

— Я во сне тебя ударила?

— Нет, ты и не пошевелилась ни разу. Даже когда Димон нес и в кровать укладывал. Под моим чутким руководством, конечно. Просто руки не болят почти. А я очень соскучился…

Я начинала понимать причину его бессонницы — она, причина эта, вполне отчётливо ощущалась сквозь мои и его брюки.

— Знаешь, что? Мне кажется, неудобно спать одетыми. Давай я тебя раздену?

— И себя.

Понятно ведь, на что намекает… И это так волнительно, так сладко — понимать, что даже в таком состоянии, пусть под действием обезбаливающего ему и стало легче, но такие травмы все равно болят, — и при этом он хочет меня!

— Хм, ну в принципе, как доктор, я бы не советовала.

— Что? Раздеваться или заниматься любовью? Тогда ты, как доктор, должна знать, что больному просто необходимы положительные эмоции. А что может быть положительнее, чем ласки любимой женщины.

Я еще не согласилась. Я думала. Да только почему-то осторожно выбиралась из одеяльного кокона, в который была завернута. И уже сев на его бедра сверху и просунув руки под ткань его, застегивающегося на молнию свитера, я прошептала:

— Боюсь сделать тебе больно.

— Больно мне было лежать с тобой рядом и не иметь возможности потрогать. А сейчас — мне приятно. Снимай уже быстрее!

— Какой ты, Славочка, стал нетерпеливый! — упругие мускулы на его груди напрягались под моими пальцами. — Раз уж ты не можешь меня направлять руками, то хотя бы говори, что делать.

— Это у тебя, Зоечка, фантазии такие — сексуальные?

— О, да-а, хочу слышать, как ты попросишь…

Я, конечно, хотела это услышать, но не трогать его не могла — стащила свитер, стараясь не задеть особо руки, и целовала его шею, плечи, грудь.

— Зоя, штаны сними уже!

— Ласковее, милый, ласковее! Ты сейчас полностью в моих руках! — и мне это очень нравилось. Настолько нравилось, что у самой сбилось дыхание. Забыв, видимо, об ожогах, он попытался сдвинуть меня чуть ниже, но зашипел от боли. — Я сама! Сейчас. Только не шевелись!

Пришлось ускориться. Стащила брюки с него, опять же помня про ранения, попутно трогая, поглаживая мускулистые ноги. Сняла сразу же и трусы. В свете лампы, стоящей на столе в самом углу комнаты, мне было хорошо виден напряженный, чуть подрагивающий, член. Пальцем провела снизу вверх, особо остановившись на головке, растерла капельку смазки, выступившую на вершине.

— Зоя, я хочу тебя. Садись на меня сверху.