Любовь на руинах

— Я хочу поласкать тебя, — помнила, как мне понравилось это там, у Хозяина, а теперь, когда мы вдвоем, когда можно делать это, не боясь чужих глаз, я, действительно, хотела повторить. Но его хриплый голос, его напряженный взгляд, закушенная губа, все, натянутое, как струна, тело, явно показывали мне, что сейчас это — лишнее, что ласки нужны будут потом, когда немного притупится вот эта эйфория — ощущать друг друга рядом, когда могли потерять, когда думали, что потеряли… Я и сама хотела его. Та единственная безумная ночь со Славой, то удовольствие, которое я получила… тело реагировало на этого мужчину, только почувствовав его рядом, только коснувшись его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Нет. Не сейчас. Это будет очень быстро. А я хочу, чтобы и ты тоже… Чтобы и тебе было хорошо.

Я встала рядом с кроватью и быстро разделась, подгоняемая его горящим взглядом, его глазами, следящими за каждым движением. А потом перекинула ногу через него и придерживая твердую плоть рукой, осторожно села на него сверху. И замерла, наслаждаясь чувством наполненности, вцепившись в подушку под его головой пальцами.

— Зоя, люблю тебя. Так тебя люблю. Давай, девочка моя, двигайся…

И двигалась. И стонала, потому что, наклонившись к его губам, нашла тот самый ритм, то самое положение, при котором мне самой было безумно хорошо. А потом, когда кончила на нем первой, села вертикально, так, чтобы видеть его лицо. И едва ли не большее удовольствие получила от его вида во время оргазма.

А потом полночи лежала рядом и слушала обещания быть рядом, любить и заботиться. И обещала то же самое сама. И признавалась ему в любви и слышала это же в ответ. И была уверена, что так счастлива, как этой ночью, не была никогда в своей жизни.

Эпилог

Полтора года спустя. Зоя.

— Тая, прекрати реветь! Антон сказал, что не любит тебя?

— Мишке… уже два месяца!.. Два…! А он ни разу, — фраза прерывалась всхлипами и сморканием в кусочек моего бинта, который пришлось дать за неимением носового платка. — Если по-началу хотя бы в комнате с нами спал, то тепе-ерь вообще уходит куда-то на ночь! Зоя у него кто-то есть! Он уйдет! Как я буду жить? Как мы будем жить с Мишкой?

— Может, нужно просто с Антоном поговорить? Иначе — изводишь себя, мучаешься, молоко перегорит, чем будешь ребенка кормить?

— Хорошо те-ебе! Твой Ярослав пылинки с тебя сдувает! Он та-ак на тебя смотрит — наверное, ночью спит с тобой, а не где-нибудь…

Я не верила совершенно в то, чего боится Таисия. Я была уверена, что Антон любит ее, что любит малыша. Всю беременность он глаз с нее не спускал — так радовался! И потом, во время родов так неподдельно, так искренне трясся за дверью моей новой операционной, что в чувствах его я была уверена. Хотя… кто его знает? Все люди разные, а Антон — человек особенный, бабы вокруг него вьются, харизма через край… А вдруг?

— Вы точно не ссорились?

— Не-е-ет. Зоечка, я так его люблю. Так люблю… я не знаю, как я жить буду… Что мне делать?

Что я могла посоветовать? Я и сама в этих делать не сильно-то смыслила. Но вдруг в голову пришла интересная идея.

— Слушай, а что если сегодня ты Мишутку принесёшь ко мне? Покормишь на ночь и принесешь? Я покачаю, если проснется. Ну, если уж совсем успокоить не смогу, принесу к тебе. А ты Антона соблазнишь.

Тая задумалась. Слезы высохли и глаза радостно заблестели.

— А Ярослав? Вдруг из-за Мишки ругаться будет?

— Ты что? Славочка очень любит детей. Вон Сашку с Пашкой словно родных воспитывает.

Саша поправился. Теперь только широкий шрам на животе напоминает о том ранении. Пашку Слепой хотел оставить у себя в качестве медбрата, да он неожиданно для всех в момент разговора об этом, кинулся ко мне на шею и со слезами умолял не бросать его. Да мне и самой было жаль расставаться с мальчишкой — привыкла к нему. Слава согласился забрать к нам. Сейчас они с Сашей жили в одной комнате, неподалеку от нас.

— Знаешь что, Зоечка, я так и сделаю. Если уж это не поможет, тогда…, - она снова громко всхлипнула и приложила к глазам платок.

— Иди, Мишу корми и пеленок захвати побольше. И бутылочку не забудь с водой. И тащи его сразу. Скоро уже вернуться должны — Слава говорил, что в восемь дома будут, я сама ребенка укачаю, а ты в душ сходи там, что-нибудь красивое из своих запасов надень.

Тая подхватилась и собралась было приводить в действие наш план. Но я остановила ее у двери.

— Стой. У меня тут бутылочка вина есть — Женька в прошлый раз привез. Я тебе отдам — сделаешь своему Антону романтический вечер!

Тая бутылку взяла. И уже открыв дверь, обернулась и спросила:

— Как думаешь, получится?

— Уверена. Иди и прекрати плакать!

Антон

Эти два месяца были самыми трудными за время нашей совместной жизни с Таей. С одной стороны я был счастлив — любимая женщина родила мне сына! Но с другой… Я чувствовал, что она отдаляется от меня. Обижается на каждое слово, во всем ищет подвох.