Любовь на уме (ЛП)

Мари: Лол, нет. Я думаю, что он может быть не таким верблюжьим хреном, как я думала. Он все еще хрен, не пойми меня неправильно. Но, может, не верблюд. Может, он, ну, типа, утиный хер?

Шмак: Ты когда-нибудь видела утиный хер?

Мари: Нет? Но они маленькие и милые, верно?

Я смотрю, как крутится колесо, пока загружается картинка, которую он мне прислал. Сначала я думаю, что это штопор. Потом я понимаю, что он прикреплен к маленькому пернатому телу и…

Мари: ЧТО ЭТО ЗА МЕРЗОСТЬ?

Шмак: Твой коллега.

Мари: Я беру свои слова обратно! Я его разжалую! Он снова верблюжий хрен!

Мари: Как твоя девушка?

Шмак: Опять: Я бы хотел этого.

Мари: Как у тебя с ней дела?

После этого наступает долгая пауза, во время которой я решаю вести себя как взрослый мотивированный человек, которым я не являюсь, и надеваю шорты для бега и футболку Marie Curie & The Isotopes-European Tour 1911.

Шмак: Беспорядок.

Мари: Как так?

Шмак: Я все испортил.

Мари: Невозможно починить?

Шмак: Думаю, да. Здесь много истории.

Мари: Хочешь рассказать?

Три точки у основания экрана некоторое время подпрыгивают, поэтому я проверяю свое приложение «от-Дивана-до-5км». Похоже, сегодня мне нужно бежать пять минут, идти одну минуту, а потом бежать еще пять минут. Звучит вполне выполнимо.

Да кого я обманываю? Звучит ужасно.

Шмак: Это сложно. Часть из в том, что я впервые встретил ее, когда был моложе.

Мари: Пожалуйста, не говори мне, что у вас есть тайное прошлое повелителя стеблей.

Шмак: У меня есть прошлое засранца.

Мари: Скольких девушек ты домогался в интернете?

Шмак: Ноль. Но я вырос во враждебной, необщительной среде. Я был необщительным человеком, пока не понял, что не могу провести так всю оставшуюся жизнь. Я прошел терапию, которая помогла мне понять, как справляться с чувствами, которые… переполняют меня. Но каждый раз, когда я разговариваю с ней, мой мозг отключается, и я становлюсь тем человеком, которым был раньше.

Ай.

Шмак: Я никогда не подозревал, как некоторые из моих действий выглядят, но в ретроспективе они имеют полный смысл. Тем не менее, кое-что из того, что она сказала, заставляет меня задуматься, не сказал ли ей муж какую-то ложь, которая усугубила ситуацию.

Мари: Ты должен сказать ей. Если бы это была я, я бы хотела знать.

Шмак: В конце концов, это не имеет значения. Она счастлива с ним.

Я делаю глубокий вдох.

Мари: Хорошо, послушай. Долгие годы я думала, что буду счастлива в отношениях с человеком, который оказался хроническим лжецом. А по моему опыту, отношения, основанные на лжи, не могут длиться долго. Не в долгосрочной перспективе. Ты окажешь ей услугу, если признаешься.

Я не говорю ему о том, что все отношения не могут длиться долго. Люди обычно защищаются, когда я это делаю. Они должны разобраться в этом сами.

Шмак: Мне жаль, что это случилось с тобой.

Мари: Мне жаль, что это случилось с тобой.

Шмак: Посмотри на нас. Два жалких ученых.

Мари: А разве бывают другие?

Шмак: Насколько я знаю, нет.

Мое сердце болит за Шмака, пока я надеваю кроссовки. Я даже не могу представить, как это ужасно — быть влюбленным в женатого человека. Подобные душераздирающие ситуации подтверждают корпоративную миссию Би: держись за оградой Би. Никогда, никогда не влюбляться в кого-то. Если мое сердце снова будет разбито, то это будет нейронаука. Она, во всяком случае, справится с этой задачей гораздо лучше, чем глупый Тим. Доктор Кюри поддержала бы меня в этом решении, я уверена.

Я встаю с дивана и выхожу на пробежку в хьюстонский воздух, похожий на суп.

Если буду бегать в Космическом центре, кто-нибудь из моих знакомых может увидеть, как я ползу, а я бы не пожелала такого зрелища невинному прохожему. Google приходит мне на помощь: в пяти минутах ходьбы есть небольшое кладбище. Чтение детских имен вроде Альфорд или Брокхолст на надгробиях может стать приятным отвлечением от мучительных упражнений. Я вставляю свои наушники в уши, включаю альбом Alanis Morissette и иду в ту сторону. Сейчас 6:43, а это значит, что я успею вернуться домой и принять душ, чтобы посмотреть «Остров любви».

Не судите меня. Это недооцененное шоу.

К моему разочарованию, сидение на диване с мыслями о тренировках не улучшило мою аэробную форму. Я поняла это на третьей минуте пробежки, когда рухнула перед надгробием Ноя Ф. Мура, 1834–1902 (удивительно подходит). Я лежу в траве, обливаясь потом, и слушаю, как стучит мое сердце в ушах. А может, это просто Аланис кричит.

Я не предназначена для этого. И под «этим» я имею в виду использование моего тела для чего-то более напряженного, чем дотянуться до шкафа с угощениями. Который, кстати, состоит из всех моих шкафов. Да, хорошо: доктор Кюри сблизилась со своим мужем из-за их общей любви к велоспорту и прогулкам на природе, но мы не можем быть такими, как она: нежной женщиной, ученым и спортсменом.