Любовь напротив

Ничто не раздражало меня больше, чем подобные признания из уст Мариетты. Я знал ее, как облупленную, и мне не составляло труда увидеть ее истинные чувства, которые она умело скрывала под шелухой милейших улыбок и приятных слов. И чем больше было ее недовольство, тем любезней она выглядела, хотя внутри исходила ядом и злобой. Ученые-ботаники говорят, что цветы некоторых ядовитых растений выглядят красивее и, следовательно, они более привлекательны, чем другие. К их числу можно было смело причислить и Мариетту. Я знал, как опасна бывает она в моменты кажущегося великодушия, особенно когда речь шла о другой женщине… и если она к ней ревновала. До сих пор она никогда не проявляла ревности по отношению к Алекс и потому ей нечего было скрывать. Они были слишком разными людьми, и то, что каждая из них ожидала от жизни, никоим образом не могло совпасть или пересечься. И я знал, что, если бы мне все же удалось довести до конца авантюру с Алекс, Мариетту это не очень бы разозлило, скорее наоборот — успокоило бы, поскольку женщина, которую трахают, это всего лишь женщина, которую трахают или трахали, тогда как женщина, которая не знает своего обожателя, несет в себе, по мнению Мариетты, потенциальную угрозу. Вот почему до сих пор Мариетта видела в Алекс всего лишь женщину, которую трахают либо трахнут в ближайшее время. В этом и заключался, как она полагала, смысл существования Алекс. И это была еще одна причина, по которой она пообещала мне помочь затащить Алекс в постель, чтобы раз и навсегда перевести ее в разряд «трахнутых».

Теперь понятно, что невероятные выигрыши в казино внезапно изменили статус Алекс, превратив ее из женщины для любовных утех в женщину-которой-фантастически-везет. И этот каприз судьбы поставил ее вровень с Мариеттой. Она не только отказалась превращать в деньги свою красоту — за что Мариетта бессознательно злилась на нее, — нет, сама Фортуна выбрала ее, наградив при этом с невиданной щедростью. Что ж, браво! Пусть забирает свои деньги, потому что теперь она уже не Алекс, принадлежащая Шаму. Пусть забирает свои деньги и кичится удачей. Пусть считает себя «добытчицей». Так нет же! Она презрительно отворачивается от такой кучи денег! Она отказывается от них. Она не желает брать их, рискуя всерьез рассориться с Мариеттой, с нами. К тому же, Шам полностью на ее стороне. Он тоже считает, что эти деньги принадлежат нам — Мари и мне. Он ни за что не возьмет их… В итоге обстановка накалилась настолько, что мы холодно пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам! Двери закрылись… и мои надежды на «дважды два равно одному» почти наверняка приказали долго жить.

Я провел бессонную ночь, терзаемый дьявольскими по силе эротическими видениями, от которых у меня буквально вскипала кровь. Лежа в темноте возле Мариетты, я вспоминал отдельные моменты этой «истории», подобное завершение которой меня никак не устраивало: моя безумная страсть должна получить желаемое… и честно заслуженное. А я-то считал, что смогу удовольствоваться лишь неприкосновенным образом: Алекс из света и тени на пороге мансарды… Великолепная Алекс в большом для нее мужском свитере крупной вязки, сквозь растянутые петли которой проглядывают затвердевшие соски ее высоких грудей… Алекс в шелковом кимоно, раскрывшемся на обнаженном бедре… Алекс рядом со мной в превратившемся в ловушку «Бьюике», ее нога порывисто выпрямляется, словно старается затормозить машину, которая мчит нас к… да, почему бы и не в бездну небытия?.. Лицо Алекс крупным планом… Ослепительное тело Алекс, проглядывающее сквозь пелену слез… Признаюсь, я рыдал, сгорая от желания, когда в одиночестве находился в комнате Джульетты… да, от желания и, к своему стыду, от любви, любви, любви… напротив. Алекс и Шам, застывшие на заднем сиденье… увозимые мной туда, где властвует судьба, где все просто и понятно, где наши тела совершат то, что «было предписано»… «Они в моей власти, они здесь, — твердил я себе, лежа рядом со спящей Мариеттой, — они здесь, стоит только протянуть руку». И перед моими глазами встал образ Алекс, спящей в рассветном полумраке с нескромно разбросанными ногами…

— Алекс… Алекс… Алекс…

Я скулил в темноте, как побитая собака. Нет, она не может отказаться… судьба не может отобрать у меня Алекс, после того как сама же предложила вчера утром такой, какой она была, когда из нее вышел Шам — еще разгоряченной и влажной… Сама жизнь задолжала мне ее… нужно только найти… придумать подходящий способ забрать этот долг… Я складывал воедино последовательные действия, которые без-ус-лов-но вели к неизбежному и естественному слиянию наших тел… Вот я убиваю Шама, воспользовавшись его глубоким сном, просто душу его! Разве это не предопределено? Разве это не заложено в саму природу любых наших поступков? Убить Шама и взять Алекс… теперь уже неизбежно согласной! Трах, бах, и дело в шляпе!