Любовь не по правилам (СИ)

У Григория внутри всё смешалось: его хорошее, дружеское отношение к Маше, даже легкая влюбленность, оказывается, когда-то присутствовала, и жалость, и острое чувство уходящего времени. Сутки-другие брожения этой адской смеси — и вот, получите-распишитесь! Он решил пожертвовать собой ради друга, в смысле, подруги и коллеги. Мало ли какие помощь и поддержка нужны умирающему человеку! А ему не жалко, он готов, хоть прям сейчас!

За 15 минут Гриша был успокоен, чуть-чуть протрезвлен с помощью кофе, убеждён в том, что жениться ему точно не надо (видно было, что последним он не очень огорчен, перепросил только с надеждой: «точно-точно не надо?») и выпровожен из квартиры в сторону собственного дома.

Закрыв за ним дверь, Маша вернулась на кухню, к своим чашкам (теперь уже можно было выбирать, чай допивать остывший или кофе), села и задумалась.

Поступок Гели привел её, мягко говоря, в недоумение. Во-первых, зачем обсуждать Машины проблемы со здоровьем с посторонними людьми, хотя и хорошо знакомыми? Это неприятно и неправильно, это очень приватная информация и разрешения на ее разглашение Маша ей не давала. Во-вторых, зачем обсуждать их ТАК? Происхождение опухоли еще совершенно непонятно, ни для Маши, ни для врачей. Ей только еще предстоит все узнать. А тут её, оказывается, практически уже хоронят. Ничего себе, подруга называется!

Было острое желание позвонить Геле прямо сейчас и поговорить с ней о произошедшем. Но, глянув на часы, Маша себя остановила: там дети, судя по времени, как раз сейчас Геля их укладывает спать. Не стоит беспокоить. Может, и лучшему, что придется разговор отложить: Маше нужно успокоиться. Потому что она, честно говоря, очень разозлилась и прямо сейчас может просто наорать на Гелю и бросить трубку. А потом самой будет стыдно за свою вспыльчивость. Вообще, лишней обидчивостью Маша не страдала. Но история эта в ее памяти занозой засела.

Она легла в кровать и попыталась уснуть. Но мысли о визите к Наташе и Константину продолжали лезть ей в голову, мешая успокоиться.

Могла бы она так, как они? Так сильно захотеть детей, что решиться ради этого взять чужих из детского дома? И вообще: могла бы она стать матерью приемным детям? Это такая большая тема, к которой не знаешь как и подступиться.

Ну, во-первых, наверное, надо признаться себе, что не так уж она, Маша, и хочет детей. Нет, она, разумеется, не чайлд-фри. И детей она любит. Но нет в ней такой истовой любви, что бы вот как Наташа, например, на любые жертвы идти, по монастырям ездить, от врачей не выходить. Смогла бы она полюбить чужого ребенка? Наверное, да. Для нее оказалось новостью, какая может быть тяжелая адаптация детдомовского ребенка в семье.

Как-то она себе иначе это видела, более пасторально, что ли. Ребенок рад, что его забрали в семью, и дома идиллия. Ну, с определенными трудностями, конечно. Здоровье там, или какая-нибудь педагогическая запущенность — это естественно. Но то, что рассказывала Наташа о трудностях с ее Сашей и Дашей — это для неё, Маши, как-то всё-таки за гранью. Пока она точно не готова на такие жертвы. Если бы её попросили описать эти чувства для постороннего человека, она, наверное, сказала бы, что у нее дефицит любви и тепла — и к себе самой, после смерти родителей. И у неё внутри — по отношению к другим людям. Вот, нашла, кажется, встрепенулась Маша. У меня внутри перепроизводство любви!

Как всегда, когда ей удавалось саму себя понять и определить то, что её мучит, вместе с найденным определением пришло и чувство удовлетворения, покоя. После этого она быстро уснула. И снова ей приснился сон, теперь, правда, совсем непонятный. Ей снился Грек. Илья, то есть, и его кот, смешной Мимино, лишенный яиц с Машиной помощью. Илья и Мимино сидели вместе за столом, пили вино. Мимино, кажется, еще и курил — но тут Маша не уверена, застолье виделось как бы издалека, в странной дымке. Приснились и исчезли. Черт знает что, какая только чепуха не приснится.

* * *

Маша ехала на второе интервью в выходной день: на рабочей неделе Анна и Слава, вторая выбранная ею для опроса пара, времени так и не нашли. Из разговора по телефону выяснилось, что Слава — частный предприниматель, у него сеть маленьких магазинов с торговлей всякой всячиной возле метро, а Анна — топ-менеджер в представительстве известной западной компании в России.

Ехала Маша на метро и размышляла снова над вопросом о том, что это за зверь такой неведомый — счастливые пары. Размышлениям очень мешало плохое самочувствие: с самого утра у нее тянуло низ живота. Накатывали панические мысли о том, что, может, она все-таки зря отложила визит к врачам. В конце концов, точного диагноза у нее нет, есть лишь заключение о «новообразовании в области правого яичника, поликистоз». Так-то, в общем, не очень и страшно звучит, она в интернете посмотрела. Но мало ли, что там на самом деле? Болит же вот у неё живот, и уже не в первый раз. Ох, лучше про это не думать, не пугать саму себя. Решила отложить — значит, решила, чего теперь. Лучше про дело подумать.