Любовь не по правилам (СИ)

В квартире были разлиты счастье, любовь и умиротворение. Старики совершенно по-молодому прихорашивались друг перед другом, кокетничали, волновались и обменивались влюбленными взглядами. Илья хотел буквально на пороге вручить Светлане Александровне пакет с документами (он и Машу то взял с собой просто чтобы показать ей свою пожилую подопечную, о которой он ей в машине рассказывал), но женщина отказалась отпускать его просто так, без хотя бы минимального завтрака в виде кружки кофе с тостами.

Светлана Александровна хотела накрыть стол парадно, в гостиной, но Илья настоял на том, чтобы они присели на кухне, без церемоний — иначе визит грозил затянуться, что, в свою очередь, было чревато опозданием на встречу в Электрозаводске.

За завтраком речь зашла про отдых. Маша с увлечением рассказывала, как в прошлом году она была в Крыму, как хорошо отдохнула. Светлана Александровна влюбленно посмотрела на Егора Кузьмича, прикрыла его руку своей и сказала мечтательно:

— А мы вот с Егором тоже в Крым собираемся, в Мисхор. Месяца через два-три соберёмся и поедем. Правда, Егорушка? У Егора Кузьмича лёгкие больные, а там, говорят, отличные возможности не только для отдыха, но и для лечения по его профилю.

— Месяца через два-три это уже поздняя осень будет. Погода уже будет не та, и море холодное, — возразила, накладывая себе варенье в чай, Маша. — Тогда уж лучше отложите до следующего года поездку, чтобы и отдохнуть, и курортом насладиться — купание, загар, фрукты-овощи.

Светлана Александровна усмехнулась ласково.

— Деточка, видите ли, мы с Егором в таком возрасте, что откладывать задуманное не стоит. Можно просто не дожить.

Маше от смущения кровь бросилась в лицо. Она почувствовала, что густо покраснела, что не ускользнуло от взгляда Ильи. Он нашел под столом её руку и сжал ободряюще в своих ладонях. Маша уже и забыла, каково это — когда мужская рука сжимает твою в своих крепких ладонях. Она смутилась и покраснела еще больше.

Хозяйка заулыбалась, одобрительно глядя на Машу:

— Простите, Машенька, но как вы здорово краснеете! Я думала, что у современных молодых людей это уже утраченный навык! Но вижу, что нет, я была не права.

— Наверное, потому, что я уже не совсем «молодой человек», — решила разрядить обстановку Маша, заодно и перевести разговор на другую тему. — Всё-таки за тридцать уже.

Егор Кузьмич рассмеялся так громко и искренне, что даже закашлялся. Светлана Александровна и Илья встревоженно вскочили из-за стола, но мужчина их успокоил, кашель прекратился.

— Ох, Машенька, если бы вы знали, как это ваше «уже за тридцать» забавно звучит! — объяснил причину своего смеха Егор Кузьмич. — Поверьте, доживёте до моих лет — вам это тоже будет казаться анекдотом.

У Маши кольнуло где-то внутри. Скоро её госпитализация. Вот и станет ясно, доживу ли я до его лет, пронеслось у неё в голове.

Илья не понял, почему Маша вдруг погрустнела, решил, что она обиделась. И тактично перевел разговор на другую тему.

— Егор Кузьмич, как вам Москва? Успели выдохнуть, осмотреться? Не пожалели ещё, что свой маленький городок сменили на нашу суетную столицу?

Егор Кузьмич, помолчал, посмотрел, уперевшись взглядом в столешницу перед собой. Что-то он такое своё услышал в этом простом вежливом вопросе. Светлана Александровна успокаивающе и встревоженно одновременно погладила его по руке. Он будто очнулся, поднял глаза на Илью:

— Да нет, Илья. Не жалею, конечно. Я вообще думаю, что если о чём и жалею сейчас, так это о том, что жизнь так быстро прошла.

Илья было вскинулся утешить, сказать что-то вежливое и ободряющее, бессмысленное, про «что вы-что вы» и «да вам еще жить и жить!», встретился глазами с пожилым мужчиной и промолчал. За лучшее счёл впустую воздух не сотрясать.

А Маша переживала целую гамму чувств в этот момент. Она удивлялась. Удивлялась тому, как можно наслаждаться каждым мгновением, каждым запахом, мелочью и нюансом, когда к тебе приходит понимание, что это всё, вполне возможно, последнее, ну, или одно из последних в твоей жизни. Что ты стоишь перед порогом, перед дверью закрытой, за которой, возможно, что-то иное, какая-то другая жизнь. А, может, и вообще — не жизнь. Смерть там, сидит и ждёт тебя. У неё на тебя планы. И твоих собственных планов больше нет, есть только её, они, получается, важнее и главнее.