Любовь не по правилам (СИ)

Маша аж онемела сначала от изумления. Он ревнует, что ли? Ничего себе!

— Илья, ты меня просто обескуражил. У нас самые обычные отношения с Маратом, как у пациентки с врачом. Ничего такого.

— Если ничего такого, почему же ты за меня не вступилась, когда он меня гнал из палаты? О чем таком вы тут говорили, что мне слышать нельзя? Третий лишний, да? Я от тебя такого не ожидал, честно говоря!

Маша поняла, что сейчас не выдержит этого разговора и расплачется. Она вообще заметила, что прошедшая операция будто кожу с нее содрала: ее чувствительность, эмоциональность очень увеличились. Она смотрела или читала что-нибудь трогательное, жалостливое — и у нее текли слезы, начинало усиленно колотиться сердце. Вот и сейчас, от этого неприятного разговора на повышенных тонах слезы подступили к глазам. Бог знает что, как героиня индийского кино — чуть что, так сразу в слезы, раздраженно думала Маша.

Вдруг волнение сменилось у нее раздражением в адрес Ильи:

— Выйди отсюда! Слышишь, уходи!

Илья вскочил со стула:

— Да пожалуйста! Что ты думаешь, и уйду. Долго просить себя не заставлю!

Он выскочил из палаты и так хлопнул дверью, что зазвенело стекло в двери. Идиот, прости господи. Какое право он имеет ее ревновать, кто он ей вообще.

В этот момент зазвонил телефон. Она посмотрела на экран смартфона — Виталий, тот самый журналист! Ох, как неохота снимать трубку, ей сейчас совсем не до разговоров с посторонними. Но прошло уже больше месяца, она сама нарушила срок, о котором они договаривались. Так что придется п

— Маша, добрый день! Это Виталий, ваш соавтор, не побоюсь этого слова, — голос ей звучал бодро и весело. — Вам удобно говорить, я вас ни о чего не отрываю?

— Да нет, все нормально, я могу поговорить.

— Если помните, мы с вами договаривались о совместной работе. Удалось вам выполнить все то, о чем мы с вами договаривались? — перешел сразу к делу Виталий.

— Я бы сказала, лишь отчасти удалось.

Виталий рассмеялся:

— «Отчасти» — это как?

— Вы предложили мне быть вашим соавтором, что предполагает, как я понимаю, не только собственно интервьюирование бывших клиентов нашего агентства, но и хотя бы минимальную аналитику с моей стороны, — решила откровенно разъяснить ситуацию Маша. — Я, как оказалось, сделать это совершенно не в состоянии.

Судя по затяжной паузе в трубке, журналист задумался над ее словами.

— Я вот сейчас не понял. Чего вы не в состоянии и почему. Что-то случилось, Маша? У вас всё в порядке?

В общем, это был предсказуемо. Нужно было всё же либо совсем не брать трубку, либо уж, на худой конец, плюнуть на этот диктофон и отправить его по почте, подарить этому Виталию. Пусть сам разбирается с записями и делает выводы. А теперь, раз сняла трубку и поддерживает этот разговор, надо набраться сил и терпения и объяснить ему доходчиво что и как. Дать этому юноше, так сказать, драмой прямо по лицу

— Понимаете, Виталий. Мы с вами расстались на том, что я встречаюсь со своими клиентами и беседую ними на тему о том, помогло ли им моё агентство, и вообще — работает ли такой инструмент, как брачное агентство, на создание счастливых пар, — набравшись терпения, начала свои объяснения Маша. — Вам это нужно было для создания серии материалов, мне… Ну, мне это нужно было для своих целей. Так вот, я проинтервьюировала три пары и так и не поняла — кстати или нет были эти их встречи, счастливые ли это пары. Так сказать, «слава богу, что мы друг друга встретили» или «кой чёрт я сделал/сделала это». Никто вроде не жалуется, все пары говорят о любви друг к другу. Но, во-первых, я чужой человек — с чего бы им мне друг на друга жаловаться? Я в самом начале истории совершенно этого момента не учла. А во-вторых, что важнее: у людей такое, оказывается, странное понимание счастья. Некоторые и многолетний «стокгольмский синдром» счастьем считают, мы все очень разные.

Приятно, черт возьми, когда тебя слушают вот так: с большими паузами, настолько задумчивыми и ошарашенными, что это понятно даже через телефонную трубку. Но Маша предпочла бы рисануться перед молодым человеком своей искрометной аналитикой и знанием предмета, нежели чем расписаться в собственной беспомощности и растерянности.

Виталий на том конце телефонного разговора, наконец, отмер:

— Погодите, Маша. Я планировал, что мы сделаем по результатам ваших интервью совместный материал. Невозможно же просто набрать буквочками текст того, что вам говорили ваши бывшие клиенты, и этим ограничиться. Это будет не статья, а просто расшифровка текста. Так не делается. Нужны какие-то выводы, обобщения, подводки. Разумеется, я буду писать их сам. Но я рассчитывал на вашу компетентную, профессиональную помощь в этом деле.

Какого черта, в конце концов, она себя насилует. Не хочется общаться? Так надо сделать так, чтобы не общаться. Может, ей вообще жизни осталось на две затяжки — никто же не знает, что покажет гистология. А она тратит себя на то, чего делать ей совсем не хочется.