Любовь небесного цвета

Два дня всего бывают милы нам жены:
В день свадьбы, а потом в день выноса тела.[2]

Афинский брак не был любовным союзом. Жена, которая по возрасту часто годилась супругу в дочери, была хозяйкой домашнего очага и матерью его детей, но практически не покидала женской половины дома и не участвовала ни в каких мужских занятиях. Установка на полное подчинение жены мужу сохранилась и в поздней античности. По мнению Плутарха, жена должна спокойно переносить супружеские измены мужа, не проявлять никакой сексуальной инициативы, безоговорочно выполнять все требования супруга, не иметь собственных друзей, отдельных от друзей мужа и т. д. Ни страстной любви, ни дружбы супружество не предполагало.

Кроме законной жены, афинянин мог посещать проституток и, в редких случаях, поддерживать постоянные близкие отношения с высокопоставленными и образованными гетерами. Но психологической близости и тут большей частью не возникало из-за коммерческого характера отношений и различия мужского и женского миров. Идея равенства полов глубоко чужда древнегреческой культуре.

Невозможна была и интимная близость между отцами и детьми. Мужчина-афинянин проводил дома очень мало времени. До шести лет дети воспитывались в женской половине дома, под опекой матерей. Затем мальчиков отдавали в школу, где их обучали специально подготовленные рабы-педагоги. Отцовская власть в семье была абсолютной, но отцы мало общались с сыновьями, а жесткая семейная дисциплина порождала психологическую отчужденность и напряженность. Проблема отцов и детей в классических Афинах была весьма острой.

Школа? Древнегреческая теория воспитания, «пайдейя» не знает понятия формального обучения, более или менее безличной передачи знаний и навыков. По словам Ксенофонта, никто не может ничему научиться у человека, которого не любит. Воспитание — это исключительно глубокое личное общение, где старший является одновременно наставником, другом и идеалом младшего и, в свою очередь, испытывает к нему чувства дружбы и любви. Наемный педагог, даже независимо от своего рабского статуса, не мог удовлетворить этой потребности. Конечно, мальчики могли завязывать теплые дружеские отношения со сверстниками, но это не особенно поощрялось.

В этих условиях гомоэротическая дружба-любовь между мужчиной и мальчиком, юношей становится уникальным и незаменимым институтом социализации. Дополняя то, чего не могли обеспечить другие социальные институты, она фокусировала в себе весь эмоциональный мир личности и была исключительно значима для обеих сторон. Хотя почти все мужчины рано или поздно женились и отнюдь не испытывали сексуального отвращения к женщинам (подавляющее большинство дошедших до нас предметов античной эротики — гетеросексуальные), отношения с мальчиками занимали особое место в их жизни.

Для понимания древнегреческого гомоэротизма очень важна расписная керамика. Из 20 000 дошедших до нас аттических ваз, около 200 содержат эротические, в том числе гомоэротические, сюжеты: нагие мужские фигуры, которых гораздо больше, чем женских, сцены ухаживания мужчин за мальчиками, откровенно сексуальные сцены, оргии и т. п.

В более ранних, так называемых чернофигурных вазах (560–500 до н. э.), сцены ухаживания за мальчиками обычно связаны с изображениями охоты и нередко сами напоминают преследование. В более поздних краснофигурных вазах (510–470 до н. э.) сюжеты меняются. Эрасты, как и эромены, помолодели, эраст уже не обязательно бородат, а эромен не напоминает преследуемого зайца. Принуждение и нажим сменяются изящным ухаживанием, действие переносится из леса в цивилизованную городскую среду, а мускулистая сексуальность, с акцентом на телесные действия, уступает место стыдливой и нежной «риторике желания».

Если разнополый секс, объектами которого были куртизанки или рабыни, не имевшие права на личное достоинство, изображается порнографически, во всех подробностях, то гомоэротические сцены, как правило, ограничиваются ухаживанием. В разнополых сценах женщина изображается в подчиненной, а мужчина — в господствующей позиции. В гомоэротических сценах мальчик обычно стоит прямо, а мужчина склоняет перед ним голову и плечи. Типичная поза ухаживания: эраст протягивает одну руку к гениталиям эромена, а другой рукой ласкает его подбородок.

Однако новейшие исследования опровергают мнение известного английского искусствоведа Кеннета Довера (1978) об исключительной сдержанности греческой гомоэротики. На некоторых вазах эраст и эромен — одного возраста, иногда юноша сам проявляет инициативу, ласкает старшего и т. д.