Любовь нечаянно нагрянет

– Я получил повестку в суд, – Олег часто покашливал, что свидетельствовало о неуверенности и беспокойстве, но контролируя свои чувства, пытался изобразить былое вожделение. Полагаясь на гипнотическое действие карих глазенап, по заведённой привычке дерзко, с лукавинкой посмотрел в её серые слезящиеся очи. Раньше она при подобном заигрывании смущённо отводила глаза и краснела, как маков цвет. Сейчас же мужчина будто на стену, жёсткую и твёрдую, натолкнулся; он вынужден был перевести взгляд сначала на тонкие брови, болезненно изогнувшиеся от неприязни к нему, затем, словно оглаживая, поочерёдно задержался на высокой груди, стройной фигуре в приталенном ситцевом халатике и светло-русых волосах, прядями ниспадающих на плечи женщины. Муж находил её красивой. Немного крупноватые черты лица не портили очарования, особую выразительность придавали в моменты радости улыбчивые пухлые губы и живые серые глаза. Ах, если бы не базедова болезнь! Про себя Олег вдруг восхитился не только внешними данными жены, но и внутренней сущностью её натуры, в основе которой были жертвенность и забота о близких. Увлечённый волнующей новизной отношений с любовницами, в разлуке с супругой удовлетворяющих потребности его здорового мужского тела, он давно не замечал этого.

Света, почувствовав, что тот рассматривает её раздевающим, сладострастным взглядом, преследуя какую-то цель, растерянно отвела глаза. Сколько раз она представляла встречу с ним, когда выскажет злые, словно кипятком обжигающие слова; однако сейчас была бы рада совсем уклониться от разговора, потому что, приняв решение, считала – назад пути нет! Как же долго он охотно и умело манипулировал женой, используя её положительные качества, разрушая доверие к себе! Олег почувствовал, что супруга, раскусив его и глубоко разочаровавшись, поставила крест на их отношениях, но решил не отступать, выбрав, по его мнению, самый эффективный путь – борьбу за её сердце.

– Прости, Света! Пожалуйста, прости! – он, крупный, уверенный в себе мужчина, вдруг картинно рухнул перед ней на колени, протянул руки и, каясь, произнес ласково, страстно, покорно: – Это было минутное ослепление, как наваждение. Я по-прежнему люблю тебя! Жить без тебя и детей не могу!

Обескураженное лицо Светланы вытянулось, губы задрожали, сердцебиение участилось, глаза наполнились слезами, скатывающимися по лицу, а стройное, красивое тело трепетало и вздрагивало. Однако это не было волнением чувств, которые она раньше испытывала к нему, вернее, не была подобная реакция вызвана любовью и страстью, как по ошибке вдруг счёл он, а ответом на пережитые мучительные страдания, которые он причинил ей своим предательством, и более всего признаками душившего её заболевания. В выпуклых серых глазах серебристой искрой отразились работа ума, мысли. Что делать? Может, принять его? Без мужика в деревне тяжело. Но тут же спохватилась – а с ним разве легче? С какой готовностью, ссылаясь на усталость, он перекладывал даже мужские дела на неё, слабую, хрупкую женщину! Да и отгорел костёр её любви к этому подлому изменнику! Залила она его горькими, солёными слезами – не возродить из пепла! Детям, конечно, нужен отец, особенно младшему Арсению. Малыш часто спрашивает: где папа, когда он приедет? Простить, предположим, можно. Это будет по-христиански. Но, сойдись она с мужем снова, как будет жить бок о бок с ним с надорванным сердцем, терпеть рядом чужого по духу человека, мучиться сознанием, что когда-то он предпочел ей другую женщину? Разве от этого детям будет лучше? Неужели они скажут матери спасибо, что росли в невыносимо-тягостной обстановке, полного холодной ненависти дома?

– Любимых не бросают, подвергая их прилюдному унижению! – сурово сдвинув тонкие гордые брови, с накопившимся ожесточением и высокой тональностью в голосе почти выкрикнула она. Ядовитая обида, чувство злого непрощения и ненависти снова вернулись к ней. Лицо запунцовело, крылья носа затрепетали: – Я не верю тебе!

– Пойми, по иронии судьбы с каждым это может случиться, – поникнув головой, тихо проговорил он, надеясь убитым видом снять с себя часть вины, обезоружить и сбить её с толку. – Никто не виноват, просто у меня наступил критический возраст! Ну, ты же понимаешь, о чём я… – смущённо пробормотал он.

– Что? – брови обескрыленной Светланы приподнялись, лицо вытянулось, она взглянула озадаченно и потерянно. Оказывается аморальному поведению, вседозволенности, измене тоже можно найти оправдание! Да как он смеет играть на её чувствах?! Не удержавшись, она засмеялась зло и насмешливо. – Всё-всё, не надо больше слов! Ты сделал свой выбор, будь уж доволен им! Об одном прошу – увези из дома всё, что хочешь: забери машину, мебель, корову, бычка, кур, а мне с детьми оставь квартиру, крышу над головой. И я не буду требовать от тебя алиментов.

– Ты должна простить меня, хотя бы ради сына и дочери! – ошеломлённый её категоричностью, настаивал он, всё ещё стоя на коленях и втайне надеясь, что до развода и раздела имущества дело не дойдёт.