Любовь Носорога (СИ)

Я призадумалась, с каких это пор я нашего безопасника, так же как и все остальные, стала за глаза называть Батей… Да уж, к корпоративной кухне быстро привыкаешь…

— Чего молчишь там, рыбка гуппи? — голос Славика стал напряженным, — только не говори мне, что ты что-то все же сделала… Да ты и не можешь ничего, у тебя доступа нет…

— Как это нет? — возмутилась я, — ты мне сам открывал!

— Чеерт… — застонал Славик, очевидно, вспомнив этот момент и пожалев уже о своей доброте, — сиди на месте, а? И не трогай ничего, Бога ради. Приду сейчас.

И положил трубку.

А я, хмыкнув, откинулась назад в кресле, улыбнулась, глядя в огромное панорамное окно. Лето закончилось осенней слякотью. На улице было серо, шел дождь. Да, домой добираться буду вплавь, похоже… Бедные мои модные туфли…

Ну ничего, вот зарплату получу первую и обновлю гардероб.

Надеюсь, Батя не обманул с суммой.

Со всем остальным же не обманул, так чего в этом сомневаться? Но все равно, пока не увижу на карте деньги, не поверю.

Я повертелась в кресле, отвлекаясь от работы. Сейчас Славик прибежит. Поможет. Он только с виду казался снобом и выскочкой, а на самом деле милейший парень, гений компьютерный. Батя его вон в руководители ПО продвинул, а то совсем там мальчики от жизни оторвались, такую дичь порой воротили, что даже я понимала, что это дичь. А значит, там дно было полное. И, само собой, никакой нормально выстроенной коммуникации с другими отделами. Так, это во мне кадровик песню запел… И бухгалтер бывший. Сразу вспомнилось, как база у меня висла, и как решения вопроса не получала от отдела ПО неделями. Приходилось самой бежать, уговаривать, решать… А как по-другому? Максим Юрьевич только повод искал, чтоб меня премии лишить. А я не могла ему этого позволить. Вот и крутилась. При воспоминании о работе под его началом привычно вздрогнула. Надо же, всего неделю здесь, а уже и не представляю, как это по-другому могло бы быть… И вспоминаю с ужасом горы документов, кучу сверок, отчетов… А еще и кдп по всему холдингу!!! Мамочка моя!!! Как я все успевала?

Здесь, по сравнению с пятым этажом, благодать. Работа, конечно, нервная, ответственная, но мне эта ответственность очень даже нравится. И интереснее. И начальник не пытается за зад ухватить. И не салит взглядом мерзким.

Отлично просто!

Славик пробыл со мной два дня, типа адаптировал к обстановке, сдал все задачи, а затем переехал на этаж ниже, к системщикам и ПОшникам. Но приходил по первому зову, болея за свое прежнее место и кроя меня довольно несдержанно, зато очень смешно, последними словами. При этом я знала прекрасно, что он так не думает, но отчего-то играет в эту игру, что все бабы — дуры непроходимые, и железо у них в руках ржавеет любое.

А я и не противилась. Нравится ему, ну и подыграю, поизображаю из себя овечку. Это смешно же.

Мне вообще частенько за последнюю неделю было хорошо и смешно. Главное, чтоб и дальше так шло. А что для этого нужно? Правильно, чтоб и дальше генеральный директор в Германии сидел.

Без него, без его душного присутствия, и дышать легче.

Носорог уехал практически в тот же день, когда состоялась наша эпическая беседа.

Я тогда вернулась обратно на свое рабочее место, посидела, под удивленным взглядом Славика, сначала вздумавшего мне что-то выговаривать за долгое отсутствие, когда столько еще дел, и остановившегося, заметив мой невменяемый вид.

Я, не услышав ни слова из его претензий, встала и пошла обратно в кухню, где налила себе чистого Батиного коньяка четверь стакана и хлопнула залпом.

Задохнулась, покраснела и… Отчего-то заплакала. Горько так, тихо.

Не знаю, чего я рыдала, кого отпускала этими своими слезами, не думалось в этот момент. Просто стало жалко себя, так жалко, что сдержаться было нереально.

А потом встала, убрала коньяк обратно в бар, сходила до туалета, умылась холодной водой, пригладила взъерошенные волосы. И минут пять смотрела на себя в зеркало. Изучала. Узнавала. И то, что я видела, мне нравилось. Правда. Уже не овца безвольная, не дурочка, которая только и пищать умеет. Нет. Носорог способен устраивать такие квесты, после прохождения которых ты либо ломаешься, либо поднимаешься на ступень выше. Я поднялась. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

Батя, выйдя чуть позже из своего кабинета, застал меня на рабочем месте уже спокойной и внимательно слушающей Славика. Постоял, посмотрел на меня, скорее всего, ища следы от ступней Носорога. Ведь явно он должен был по мне основательно потоптаться. Не зря же звал. А вот и нет! Ну, потоптался, конечно. По нервам только. И это совсем другое удовольствие.

А чуть позже по коридору засновали сотрудники, говорящие громче обычного и вообще на легком расслабоне. Славик получил сообщение по внутрикорпоративной аське, обронил сухо:

— Павел Сергеевич сегодня улетел в Германию. На выставку.

Я никак не откомментировала эту новость, только плечами пожала. Типа, улетел и улетел, мне-то что? Пусть летит…

А у самой внутри словно воздушный шарик прокололи, с хлопком. Так стало оглушительно пусто. И не поняла даже, хорошо это или плохо. Плюс или минус.