Любовь Носорога (СИ)

С Носорогом я рассталась полтора месяца назад. Ровно в тот день, когда он спас мне жизнь, предварительно основательно подставив просто своим нахождением рядом со мной.

Вспоминать события тех нескольких кошмарных часов я не хотела. Страшно и мучительно. И все равно по ночам снился абсолютно сумасшедший взгляд бывшего друга Паши, его визгливый смех, его слова, грубые и жестокие. Меня тогда схватили прямо возле поликлинники, на глазах у посетителей и как раз выходящей на крыльцо Ленки.

Пока ехали, я пыталась бороться, орала и визжала. Поэтому мне и рот и руки перемотали сразу же. Пару раз ударили по лицу. На этом, собственно, все. Физически больше не трогали. Но уж морально…

Я воспринимала информацию с пятого на десятое, леденея от ужаса. Поняла только, что в том, что меня схватили, виноват Паша. Что это ему хотят сделать больно через меня. Вроде как я — его слабое место. На это у меня не было аргументов. Да, если бы и были, с завязанным ртом я много сказать не могла.

А потом сумасшедший мужик начал говорить уже более интересные вещи. Оказывается, за нами следили, выяснили, кто я такая, и очень удивились. Решили. что Паша грехи замаливает.

А я сидела и вспоминала пруд с утками. Свою истерику, свои слова. И Пашины объятия. Он утешал меня, целовал, участливо спрашивал, насколько мне тяжело было. И все это время прекрасно знал, кто я. Точно знал. У него полное досье было. И в новом свете та наша искренняя, пропитанная нежностью сцена казалась издевательством. Я сидела и плакала. От ужаса, страха, от того, что руки у меня болят и затекли. А еще от того, что, наверно, я, как была дурой беспросветной, так и осталась. И с чего-то решила, что Паша со мной честен и искренен. А ведь я совсем-совсем его не знаю. И, наверно, не хочу знать.

Я не особо волновалась тогда о своем будущем, уже устав и смирившись. Сумасшедший Пашин бывший друг, вдоволь насладившись моими слезами и отчаянием, начал звонить Паше, чтоб посмаковать его ярость и гнев.

А потом все завертелось, так быстро, что я осознать ничего не успела.

И вот я уже на коленях у Паши, и мне так легко и спокойно, что хочется просто зарыться в ворот его рубашки и не думать ни о чем, не вспоминать. И я бы так и сделала. Наверно. Если бы не то, что сказал этот сумасшедший.

Я спросила, не размышляя. Не загадывая на будущее, что я стану делать, если он… Соврет? Подтвердит? Извинится?

Он подтвердил. Не извинился.

А я… Я сказала то, что сказала. И сделала то, что сделала.

Может, неправильно. В конце концов, он, наверно, не виноват. Это обстоятельства. Но тогда, у озера… Это были не обстоятельства. Это были мы, наши эмоции, наше взаимное проникновение друг в друга. То, что я хотела бы вспоминать. И то, что я не смогу теперь помнить. Я не захотела больше такого. Просто не захотела. Никаких эмоциональных качелей. Ничего.

Из холдинга я уводилась на следующий день. Меня не удерживали. Батя был в больнице с ранением, ни с кем ничего обговаривать не пришлось. Главбух, Таисия Петровна, назначенная вместо ушедшего на пенсию по инвалидности Максима Юрьевича, просто подписала мои документы.

На следующий день мне упала на карту сумма, в размере трех моих зарплат. Новых. На этой должности. Я посмотрела на нули на счету и почему-то заплакала. Паша отпускал меня. Молча. Без разговоров.

Правда, через день, получив еще одну сумму, в пять раз превышающую прежнюю, я не была в этом уже так уверена.

И долго раздумывала, как поступить. Перечислить обратно? Глупо. Что за пинг-понг? Оставить себе? Тоже как-то… А вдруг еще решит, что я согласна… Ну, на все?

К тому моменту я уже остыла, решение свое, принятое в ангаре на эмоциях и злости, считала ошибочным. Но, так как я — птица глупая и гордая, сама идти мириться не собиралась. Сидела дома, игнорируя Ленкины визги, ела пиццу и смотрела сериалы. Вообще, какая-то апатия навалилась, не хотелось двигаться, не хотелось думать. И даже то, что я с Пашей рассталась, нисколько не удручало. Как фильм со стороны смотришь, вялый и глупый.

На следующий день мне на счет упала еще одна сумма. Такая же, как и все предыдущие. Я злобно улыбнулась. И отложила телефон в сторону. Не буду звонить. Он ведь реакции ждет? Не дождется.

И потянулась к приложению для заказа пиццы.

Так прошло пару дней.

Сеструля, в те моменты, когда ей удавалось оторваться от своего растатуированного мужика, пыталась со мной говорить и даже зачитывала статьи из учебника по психологии про ПТСР.

Прозрачно намекая, что пора бы мне голову проверить.

Про то, что с головой у меня беда, я уже давно поняла самостоятельно. Никто в здравом уме не свяжется с Носорогом. Но психиатр здесь не поможет.