Любовь оборотня

— Это очень старая история. И грустная, пожалуй. Когда-то люди и драконы были одним народом, и никто уже не помнит, какова была изначальная ипостась. И была ли? Древние не считали один из обликов лучше другого, каждый из них хорош в своей ситуации. А потом… — Корраг пожала плечами и пригубила вино. — Никто уже не помнит, кому перешли дорогу наши предки и за что получили проклятие. Но, один за другим, они стали застревать в одной из ипостасей. Кто-то навсегда оставался драконом, кто-то человеком. Почему? От чего зависел выбор? Никто не знает. — Она залпом, как воду, допила вино. — Всего несколько поколений, и вместо одного народа получилось два, забывших о родстве. Даже понимать друг друга перестали. Кое-кто ещё может превратиться, но, чтобы это получилось в первый раз, нужно какое-нибудь сильное чувство. Очень сильное. Потом способность закрепляется, но в первый раз — должно случиться нечто весьма неординарное.

Отчего-то Аннабель побоялась спросить, какое именно чувство помогло превратиться Корраг. Отпила вина, чтобы скрыть неловкую заминку, и спросила другое:

— Но постойте, я ведь вас понимаю? И вы меня?

Корраг покачала головой.

— Чтобы заговорить по-людски, надо обернуться человеком. Чтобы объясниться с драконом, нужно стать драконом. Без этого — никак. Часть проклятия.

— Стать драконом? — переспросила Аннабель. — Значит, люди тоже… могут? Если я, например, очень-очень сильно захочу?

— Да, но… Не желание стать драконом. Какое-то другое, сильное, страстное, исполнению которого может помочь драконья ипостась.

— Например, высказать дорогому супругу все, что я о нем думаю? — Аннабель зло прищурилась. — Очень наглядно высказать? Плюнув огнем в окно его спальни, когда притащит туда очередную фаворитку?

— О-о-о… понимаю, — протянула Корраг. — В этом, дорогая подруга, я с радостью тебе помогу. А ты, ты поможешь мне добраться до моего? Он, понимаешь ли, обернувшись однажды человеком, удрал как раз в вашу столицу, и я не представляю, как его там искать! Одинокой женщине, я слыхала, не принято бродить по улицам без сопровождения, пусть даже в поисках мужа. А лететь туда драконом… слишком заметно! Сбежит еще.

— В столицу? — Аннабель задумчиво покивала. — Да. Вполне можно совместить. Устроим им!..

Две умные женщины всегда найдут общий язык, а уж обнаружив между собой сходство и придумав общую цель — тем более. И не имеет никакого значения, к человеческому или драконьему роду они принадлежат и в какой ипостаси находятся. И, право же, очень странно, что ни его величеству Густавусу Пятнадцатому, ни вождю Корассарху не икнулось в этот момент. Впрочем, чутье на неприятности присуще королям и вождям куда реже, чем их женам.

***

Пусть принцесса Катарина и не любила, когда ее начинали воспитывать и нудеть о подобающем и неподобающем, но все же твердо знала, что негоже дочери короля общаться с поваренком. Но ведь пещера дракона — не королевский дворец, правда? Никто ведь не узнает, если она поведет себя не вполне подобающе? Ну хоть совсем чуть-чуть! К тому же Катарина очень обрадовалась нормальной вкусной еде, а благодарить за приятное — это вежливо и прилично. Так что, начав с церемонного и слегка высокомерного «спасибо», Катарина совсем скоро позабыла, как должна держаться принцесса со слугами, и жадно расспрашивала кухонного мальчишку о новостях. И очень обиделась, когда поняла, что никто и не думает искать и спасать ни ее, ни тоже, оказывается, унесенную драконами королеву.

Не то чтобы Катарине очень уж хотелось быть спасенной. Все-таки в гостях у дракона можно не заниматься скучной учебой, вести себя не как подобает, а как хочется, неприлично громко смеяться, бегать, рвать полевые цветы и плести веночки, ещё бы любимую куклу сюда, и было бы полное счастье! И черный дракон такой забавный! И, может даже, она наконец-то наберется смелости и погладит его. Дракон, конечно, не собачка, но ведь всем нравится, когда гладят?

Но вот то, что родной папа так легко отказался от нее и от мамы, обижало. Ну да, все знают, что драконы своего не отдают, но ведь это не повод?!

— Может, ты врешь? — с надеждой спросила Катарина. — Или просто не все знаешь?

— Ты принцесса, а глупая, — презрительно фыркнул Жак-поваренок. — Кто во дворце все знает? Думаешь, король? А вот фиг тебе — слуги!

— Ну и ладно, — надувшись, буркнула Катарина. — Не больно-то и хотелось.

Но потом ушла в пещеру, в самый темный угол, и заплакала.

Впервые в жизни ей было стыдно плакать, и впервые в жизни слезы совсем ее не слушались — текли и текли. Потому что вот так узнать, что ты на самом деле совсем не нужна собственному отцу — очень-очень больно. Ни отцу, ни его верным рыцарям, ни всему королевству. Только вот этому смешному дракону, который фыркает совсем рядом и сует тебе в лицо неловко выдернутый прямо с землей пучок синего люпина. Неужели зубами сорвал?

— Спасибо, — всхлипнув, Катарина погладила черную драконью морду и совершенно не думая, как будто не дракона гладит, а кошку, почесала мягкую кожу под губой. — Только ты меня и любишь.