Любовь Орлова: Годы счастья

Итак, началась долгожданная работа над новой ролью, на создание которой у актрисы было всего три месяца. Встречи с режиссером происходили почти ежедневно. Нелли Лазаревна быстро успокоилась: всемирно известная звезда репетировала, по ее выражению, «как первоклассница», была совершенно открыта режиссеру, обращала внимание на мельчайшие детали. Наступил момент, когда нужно было знать текст всего первого акта. Для Любови Петровны до сих пор выучить весь текст роли оставалось проблемой, ведь в кино этого не требовалось, достаточно было знать текстовой кусок сегодняшней съемки. Уезжая однажды на дачу в пятницу, Любовь Петровна сказала Молчадской: «Я вернусь к понедельнику и буду знать весь текст наизусть». Так и было.

Жизнь шла в непривычном московском быте, жить во Внукове постоянно из-за ежедневных репетиций не удавалось, загородная обитель стала пристанищем лишь в выходные дни. Григорий Васильевич понимал жену совершенно, был неотлучно рядом, вникал во все повороты судьбы создаваемого ею персонажа и настроения самой Любови Петровны. Как-то Нелли Лазаревна осталась у них обедать и была приятно поражена тем, что сервировал стол, все привозил на передвижном столике и подавал именно он. А во Внукове можно было без конца вместе с ним продолжать работу, проверять с ним текст, обговаривая все детали и мелочи.

Как всегда, особенно скрупулезно Любовь Петровна работала над театральным костюмом. И здесь Молчадской не раз приходилось сдерживать порой неумеренное и неуместное для конкретного стиля спектакля стремление актрисы к смене туалетов и склонность к яркому эффекту.

И вот – премьера. Это был настоящий триумф. Кроме «Русского вопроса» и «Сомовых» я видела все спектакли Орловой на сцене Театра имени Моссовета и могу с уверенностью утверждать, что «Странная миссис Сэвидж» стала ее коронной ролью, самой большой театральной победой. Эта роль не требовала менять возраст, она, можно сказать, во многом совпадала с индивидуальностью самой исполнительницы. Внутренне изящная, красивая, элегантная, органично доброжелательная, с устойчивым душевным здоровьем и гармонией. Такова была сама Любовь Петровна, такой была и ее миссис Сэвидж. Парадокс же пьесы состоял в том, что семья миссис Сэвидж в борьбе за имущество помещает ее в сумасшедший дом. И душевнобольные люди оказываются в гораздо большей степени готовыми к взаимопониманию и великодушию, чем те – «здоровые», с их корыстью и агрессией. Миссис Сэвидж становится любимицей всех обитателей этой странной лечебницы. Для каждого она нашла ключик к его внутреннему миру – зыбкому, больному, раненому, но такому понятному в единой для всех жажде любви и добра.

Актриса была необычайно органична во всей атмосфере спектакля, во всех его поворотах, буквально излучая целительные токи душевной ясности и чистоты. Зрители сразу горячо полюбили и приняли Орлову – миссис Сэвидж. Не только актриса, но и они давно ждали новой встречи. Я никогда не забуду ее первый выход в этом спектакле. По сюжету пьесы она не сразу включалась в действие, оно уже шло и развивалось какое-то время, и вот – из левой двери у авансцены вышла наконец она. И – сразу шквал аплодисментов, столь горячих и бурных, что она застывала на долгое время и в спектакле возникала как бы немая сцена, которая оживала лишь после того, как затихал долгий взрыв овации. И так было на каждом спектакле.

В этой роли Орлова, за которой не без основания прочно закрепилась репутация актрисы скорее «представления», чем «переживания», победно продемонстрировала совершенно иное свое качество театрального мастера, глубоко эмоционального, лиричного, полностью владеющего публикой. Ни на секунду не ослабевало на этом спектакле абсолютное включение зрителя, любовно и пристрастно переживающего каждое мгновение сценической жизни героини Орловой.

В зрительном зале часто можно было видеть Григория Васильевича, не сводящего глаз с любимой. Режиссер и актриса. Их сотворчество продолжалось даже тогда, когда она была не в его работе. И после каждого спектакля она получала от него прекрасные розы. Как правило, Григорий Васильевич сам заезжал за Любовью Петровной, и лишь за редким исключением ее забирал из театра их шофер. Цветы же были неизменны, и она всегда узнавала его букет среди всех, что сыпались дождем на сцену в финале.

А поклоны после окончания представления – это был отдельный спектакль. Он был так же тщательно продуман, как и вся роль, и она царила, погружаясь в волны зрительской любви. Орлова выходила со всеми, потом – только с двумя-тремя основными партнерами, выразительно подавая их, но и они «преподносили» ее зрительному залу эффектно и подчеркнуто. Целая театральная наука. И наконец, под взрывы восторга, она стояла, улыбаясь, одна. Все это происходило долго, под несмолкаемые аплодисменты, которые продлевали ту связь публики с любимой актрисой, которую так не хотелось обрывать…