Любовь, пираты и... (сборник)

– В таком случае я попробую написать то, что по-английски называется синопсис или draft, а по-русски либретто или заявка. Чтобы в сжатой, но интересной форме развернуть перед нашими крупными продюсерами – скажем, Эрнстом, Добродеевым, Верещагиным – и фабулу, и историческую канву этой истории и увлечь их перспективой создания киноэпопеи к юбилею Победы.

И я сел за работу. Она оказалась непростой, но через два года, в 2007-м, я – с помощью Артура Пинхасова – все-таки родил этот гибрид заявки и либретто. Вот он – то, что не предназначалось для печати, а было только, как говорят американцы, for your eyes only – для внутреннего узкокинематографического чтения.

Почему же я все-таки это публикую?

Потому что это самый наглядный пример моего метода соединения вымысла и домысла с реальным материалом, который я буду цитировать тут с кавычками и без (за что приношу глубокие извинения авторам; право, я – ей-богу – не собираюсь присваивать себе те описания исторических баталий и других событий, которые я почерпнул из их книг, просто сегодня я уже не в состоянии найти, откуда я их выписывал, полагая, что это будет только историческим и документальным пособием и background-ом нашего фильма…).

* * *

«В войну всегда было так: мы укрепляли броню, конструкторы вермахта усиливали огневую мощь своих орудий. Ф. Порше, Э. Андерс увеличивали бронестойкость танка, а наши конструкторы усиливали бронебойность снарядов, повышали их начальную скорость, калибр орудий. Шла битва умов, охватившая все заводы, научные центры, КБ».

Д. Ибрагимов. «Противоборство»

…Впрочем, вместо сухого синопсиса я попробую рассказать вам наш фильм так, как если бы я только что вышел из кинотеатра и хочу, чтобы вы немедленно тоже посмотрели это кино.

Итак, все начинается задолго до войны, в США, в Бостоне, в день вручения дипломов выпускникам Массачусетского технологического института. В тридцатые годы десятки молодых российских талантов были направлены Кремлем на учебу в лучшие вузы США, чтобы, вернувшись, возглавить индустриализацию СССР, и четверо наших героев были среди них, вместе с другими выпускниками MIT получали дипломы, бросали вверх свои черные колпаки с кисточками и кричали «Hurray!!!». А вечером в числе трех сотен выпускников праздновали и «зажигали» в ночном клубе под черный джаз и буги-вуги полуголых стриптизерш.

И когда они сидели за своим столом, пили пиво и на радостях горланили русские песни, к ним подошел еще один выпускник, их приятель по курсу Фердинанд Порше-младший, поднял свой бокал с виски.

– За Германию и Россию – две самые великие нации! Мы построим лучшие в мире танки и покорим весь мир!

Один из наших парней, Андрей Макаров, усмехнулся:

– И как будем делить этот мир?

Порше улыбнулся:

– О, потом договоримся!

– Федя, – сказал Фердинанду очкарик Жора Дворкин, – а ты не боишься, что нам больше достанется? Ведь наш танк будет лучше вашего.

– Я тебе не Федя, а Фердинанд Порше! – с апломбом ответил Фердинанд. – И могу забить на ящик коньяка, что лучшим будет мой, немецкий танк!

– Done! – тут же сказал пылкий Ризо Гуридзе. И с вызовом протянул руку Фердинанду.

Тот, усмехнувшись, пожал ее, а казак Микола Полтава «разбил» это пари и заметил:

– «Реми Мартин»! Я пью в обоих случаях!

– Гут! Адьё! – клацнул каблуками Фердинанд и отошел, а спустя какое-то время к русскому столу подсел профессор Гарриман, выдававший утром дипломы, а теперь обходивший все столики своих выпускников.

– Hi! – сказал он. – I’m a little bit drunk, я немного пьян. Но поэтому хочу сказать то, что давно уже думаю…

– Что у трезвого на уме… – начал Жора, но Макаров прервал его – пнул ногой под столом.

А Гарриман утвердительно кивнул:

– Right! My brother, мой брат – наш посол в Москве, он учил меня панимат по-русски. And I have news for you. У меня для вас две новости. Одна плохая, а вторая хорошая. С какой начать?

– С плохой, – сказал Макаров.

– Good! Вон там, за баром – видите? – сидит мужчина в галстуке. Он тоже русский, но не как вы. Он не ученый, он шпион, и он следит за вами. Имейте это в виду.

– А как вы это узнали? – поинтересовался Макаров.

– У него американский галстук, но русские носки. И мне кажется, он вас фотографирует своей зажигалкой.

– А хорошая новость? – спросил Жора Дворкин, лепя из хлеба незамысловатого чертика.

– А хорошая – это комплимент. У нас, американских ученых, есть поговорка: «Он не настолько умен, чтобы делать простые вещи». – И Гарриман снова посмотрел на Макарова. – Так вот, про вас, мистер Макарофф, этого не скажешь, вы умеете делать простые вещи. А сплав, который сделали вы, мистер Полтава, позволяет мне от имени ректората предложить вам остаться в МIТ, в аспирантуре. Совершенно бесплатно.