Любовь плейбоя

– Ну и вид у тебя – прямо как у твоих друзей художников. – Сюзанна устроилась в шатком кресле рядом со столом. – Они тоже считают, что посмотреться утром в зеркало есть проявление крайнего нарциссизма.

Пирс автоматически стал приглаживать вихры руками.

– Сюзанна, это просто катастрофа!

– Знаю, видела объявление в газете. – И, поколебавшись, добавила: – Очевидно, тебя это повергло в шок.

– «Шок»… Не то слово – взрыв атомной бомбы! – Пирс опустился на стул и потер виски.

У Сюзанны упало сердце.

– Что, он так и не определился?

Пирс отрицательно мотнул головой.

– Мне бы посильнее на него надавить. На прошлой неделе при встрече пустился в детали, а я его не остановил. Все это можно было обсудить много позже, а сейчас у нас на руках ни одного документа, понимаешь?

– Если бы ты настаивал, мы могли бы вообще его потерять.

– Я и не предполагал, что возможен такой поворот событий; все подробности…

Но Сюзанна его уже не слушала – коллекция потеряна, это факт, и он поселил холод у нее в душе. Приз, за который боролись, фактически уплывает из-под носа, и она осознает, как он ей дорог, – смириться трудно. Весь прошлый месяц ее планы были неразрывно связаны с коллекцией Цируса, тем более что о готовящейся выставке объявили заранее. Представить только, как много недовольных посетителей будет в те дни. Конечно, надо признать, ею двигали исключительно личные мотивы. Часть славы, без сомнения, пало бы на «Трайэд», и, следовательно, на Сюзанну. А теперь… столько сил положено, нервов, а результат так и не удастся увидеть.

– Это нечестно! – вздохнул Пирс. – Всю прошлую неделю он вел себя как обычно. Я даже на минуту не заподозрил такой поворот событий.

– А что, если он уже чувствовал себя больным?

– Да нет, все выглядело так, как будто он намеревается хорошенько меня проверить и собирает доказательства, что его никто не думает обманывать.

Возможно, подумала Сюзанна; скорее всего, объяснения Пирса перескакивали с пятого на десятое, и он слишком туманно излагал перспективы, ожидавшие их в случае сотрудничества.

– Цирус – коллекционер и бизнесмен мирового масштаба, – напомнила она. – Возможно, ждал какого-то исключительного предложения в обмен на коллекцию.

– Так почему не дал понять, чего от нас хочет? Коллекцией владел он – его право назначать цену. Откуда другим знать, что он желает получить взамен.

– Может быть, – пожала плечами Сюзанна, – большее влияние в будущем на музей.

– Мы предлагали ему место в Совете директоров.

– Знаю. А вдруг он специально старался привлечь к себе как можно больше внимания? Ему, наверно, нравилось, что вокруг него все прыгают.

– Либо просто тянул время, а сам заключил договор еще с кем-то. – Пирс заметно побледнел. – Ты ничего не слышала на этот счет? А нам не говорил, чтобы не упустить и эту возможность.

Сюзанна испытывала те же сомнения, но у Пирса первого сорвалась такая догадка с языка, и она не торопилась делиться своими мыслями; при других ставках – может быть. А Пирс уже тянулся к телефону и одновременно доставал бумажник.

– Поверенный Цируса… куда я засунул его визитку? Ага, вот она!

Такой элегантной визитки Сюзанна давно не видела, как правило, по визитке можно многое сказать о человеке.

– Думаешь, он сообщит тебе что-то стоящее? Не в их правилах разглашать тайны клиентов.

– А я и не собираюсь спрашивать ни о чем таком. Просто изменил ли Цирус свое завещание. – И произнес в телефонную трубку: – Это Пирс Раймонд; пожалуйста, Джозефа Бревстера.

Голос Пирса менялся в зависимости от того, какое впечатление он хотел произвести на собеседника. Сюзанна легко разгадала его маневр, в уголке ее губ притаилась улыбка – за манипуляциями Пирса можно наблюдать бесконечно. Этот человек подвижен, как ртуть, за ним трудно угнаться, и с ним никогда не бывает скучно; видимо, поэтому они и сработались. Несмотря на мобильность Сюзанны, в их отношениях она служила уравновешивающим звеном.

Он задал свой вопрос и стал равномерно постукивать карандашом. К тому моменту, когда Пирс положил трубку, этот монотонный звук чуть не свел ее с ума. Взглянув на его мрачное лицо, она забыла о карандаше.

– Я же предупреждала – он ничего не скажет.

– Да нет, ответил. – Пирс отбросил карандаш. – Цирус не менял завещания.

– Уже хорошо. Значит, никакому другому музею картины не завещал. Ладно, Пирс, какой смысл расстраиваться, давай надеяться на лучшее – попытаемся выжать из ситуации как можно больше. – Стараясь взбодриться, она деловито добавила: – Если нам удастся заполучить коллекцию, надо подумать о средствах безопасности.

Пирс без колебания ответил:

– Ничего менять не будем.

– Давай считать твои слова неудачной шуткой. – Неужели человек совсем потерял чувство юмора? – Нельзя игнорировать этот факт.

– В каком-то смысле ты права, но о безопасности нам нужно думать в другом месте.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего особенного. – Пирс взглянул на ее смущенное лицо. – Не вижу смысла заниматься этим сейчас. Надеюсь, галерея Цируса тоже перейдет к нам.