Любовь плохой женщины

— Наконец-то, — сказал Дэвид, потому что, разумеется, это был он. И Алекса, разумеется, здесь не было. Наоми сразу знала, что это не Алекс. Но она слишком поздно проснулась: сейчас она уже была не в силах протестовать. Наоми судорожно закинула за голову сначала одну руку, потом другую, схватилась за железные прутья спинки кровати, выгнула спину и застонала, в отчаянии от самой себя.

— Теперь ты моя, — сказал ей Дэвид таким безоговорочным тоном, что Наоми вздрогнула. Этими словами он будто говорил ей, что она будет принадлежать ему или она не будет принадлежать никому.

В воскресенье в восемь часов утра прибыл Алекс. Он въехал в ворота Копперфилдса, спешился, бросил еще рычащий мотоцикл в рододендроны — оттуда взлетела стайка маленьких коричневых птиц, негодующе трепеща крыльями, — и решительно направился по подъездной аллее к дому.

В столь ранний час на улице был только Доминик, который в лучах мягкого сентябрьского солнца играл в теннис с торцевой стеной дома. Он был настороже, опасаясь появления матери (Джеральдин запретила любые игры с мячом возле ее цветника), поэтому своевременно распознал появление Алекса. Предполагая, что визит двоюродного брата принесет одни неприятности, Доминик тут же вышел из-за угла дома, чтобы поприветствовать и, по возможности, отговорить Алекса от его намерений. При виде младшего кузена Алекс стянул перчатку, и они торжественно пожали руки.

Эти два молодых человека, несмотря на сходство, все же разительно отличались друг от друга. Кто-нибудь посторонний, увидевший их впервые, скорее заметил бы их различия, чем общие черты.

Алекс, тремя годами старше и пятью дюймами выше, был уже настоящим мужчиной. Рядом с ним Доминик все-таки выглядел мальчиком. Алекс обладал более мощным строением, более темной кожей, а утренний свет только подчеркивал его небритость и изможденность. Воля и целеустремленность ожесточили его взгляд. Поездка на мотоцикле разогрела его: было видно, как пульсирует кровь в его жилах. На белой футболке Алекса проступили пятна пота, ко лбу прилипла прядь волос, но его рукопожатие было сухим и твердым.

В каштановых волосах Доминика блестели золотистые прядки. Его озорные, изменчивые глаза переливались разными цветами, они все время двигались, что Алекс воспринимал как желание уклониться от прямого взгляда. Более стройный и подвижный, с дерзкими манерами, Доминик не имел — и никогда не будет иметь — внушительной осанки двоюродного брата. Если в Алексе было что-то от кинозвезды, то Доминик выглядел бы более уместно в какой-нибудь авангардной рок-группе — того сорта, что попадают в заголовки газет не столько из-за своих музыкальных способностей, сколько из-за похождений вне сцены и необузданной сексапильности.

— Эй! — неискренне воскликнул Доминик. — Что привело тебя сюда в столь ранний час? Давно не виделись, а? — Про себя же Доминик подумал: «О черт!» Он подумал: «Алекс, бедолага ты несчастный».

— Я приехал повидаться с Наоми, — коротко ответил Алекс. Он сошел с гравиевой дорожки на траву, прикрыл глаза ладонью от солнца и обвел взглядом дом, словно в надежде увидеть Наоми в одном из окон. И в его поведении было столько гордости и достоинства, что невозможно было испытывать к нему жалости, хотя шансов у него было мало. Сочувствие здесь было просто не к месту.

— Ах да. Конечно. — Доминик говорил с притворной беззаботностью. — Она вчера действительно разбила здесь лагерь, но сейчас она еще, должно быть, в постели. — С Дэвидом, мог бы добавить он. Наоми была в постели с Дэвидом. Потому что вчера он слышал, как они вовсю наяривали — Доминик не сомневался в том, как интерпретировать услышанное. И хотя его это нисколько не касалось, но все же поведение Наоми он счел весьма некрасивым. В смысле, что за полная идиотка!

— Я пойду к ней, — безапелляционно заявил Алекс, — покажи мне, как пройти в ее комнату… — Он стремился как можно скорее встретиться с ней — пока не перегорел адреналин и не иссякло мужество. Это стремление проявлялось некоторой самонадеянностью в поведении, что, наверное, играло Алексу на руку.

— Э… Послушай. — Движением головы призвав Алекса следовать за ним, Доминик направился через рыхлый газон, покрытый серебром паутины и переливающийся каплями росы, к веранде с тыльной стороны дома. На веранде он жестом пригласил Алекса сесть на один из стульев, выполненных в деревенском стиле. Сад, окутанный теплой, влажной осенней дымкой, дышал ароматами гниющей листвы и умирающих роз. — Хочешь кофе? — предложил Доминик.

— Нет, спасибо. Мне просто нужно сказать Наоми пару слов. Пожалуйста, покажи мне, где ее найти. — Алекс не мог понять, почему Доминик казался таким уклончивым, таким смущенным. Ведь в его визите вроде не было ничего неприличного — они с Наоми и так уже были любовниками. Разве он не имел права увидеться с ней?