Любовь по-французски

Абен Хамет приехал и на третий год, подобно перелетным птицам, которые весной, по зову любви, возвращаются в наши края. Его возлюбленной на берегу не было, но письмо Бланки известило верного араба, что герцог Санта-Фэ уехал в Мадрид и что в Гранаду прибыл дон Карлос. Брат Бланки привез с собой своего друга, французского пленника. Когда мавр прочел это, у него сжалось сердце. Из Малаги в Гранаду он выехал, терзаемый самыми печальными предчувствиями. Горы показались ему до ужаса пустынными, и он несколько раз оглядывался на море, которое только что переплыл на корабле.

Бланка не могла во время отсутствия отца покинуть брата, которого любила, который хотел отказаться в ее пользу от всего своего имущества и с которым она семь лет не виделась. Дон Карлос отличался мужеством и гордым нравом истинного испанца: грозный, как те завоеватели Нового Света, с которыми он совершил свои первые походы, и благочестивый, как испанские рыцари, победившие мавров, он хранил в своем сердце ненависть к неверным, унаследованную им вместе с кровью Сида.

Тома́ де Лотрек, происходивший из знаменитого рода Фуа, в котором женская красота и мужская доблесть считались наследственными дарами, был младшим братом графини Фуа и несчастного храбреца Одэ де Фуа, сеньора Лотрекского. Восемнадцатилетний Тома был посвящен в рыцари Баярдом во время того отступления, которое стоило жизни рыцарю без страха и упрека. Вскоре после этого, в битве при Павии, Тома получил множество ран и был взят в плен, защищая короля-рыцаря, который потерял тогда все, кроме чести.

Дон Карлос де Бивар, свидетель неустрашимости Лотрека, приказал перевязать раны молодого француза, и с тех пор между ними завязалась мужественная дружба, основанная на взаимном уважении к добродетелям друг друга. Франциск Первый вернулся во Францию, но остальных пленников Карл Пятый приказал задержать в Испании. Лотрек имел честь разделить неволю своего короля и спать в темнице у его ног. Оставшись в Испании после отбытия монарха, он был взят на поруки доном Карлосом, который и привез его в Гранаду.

Когда Абен Хамет пришел во дворец дона Родриго и был введен в зал, где находилась дочь герцога Санта-Фэ, он ощутил неведомые ему доселе душевные терзания. У ног доньи Бланки сидел юноша, глядевший на нее в немом восхищении. Этот юноша был в коротких панталонах из буйволовой кожи и узкой куртке того же цвета, стянутой поясом, на котором висела шпага с вычеканенными на ней лилиями. На плечах у него был шелковый плащ, на голове – шляпа почти без полей, украшенная перьями. Кружевные брыжи открывали спереди шею. Черные как смоль усы сообщали его кроткому от природы лицу мужественное и воинственное выражение. На ботфортах с широкими отворотами были золотые шпоры – знак рыцарского достоинства.

Невдалеке стоял, опершись о железный эфес длинной шпаги, другой рыцарь: одет он был так же, как первый, но казался старше годами. Его лицо, хотя и свидетельствовало о пылких страстях, было сурово и внушало почтительный страх. На куртке был вышит алый крест ордена Калатравы и девиз: «За него и за моего короля».

Увидев Абен Хамета, Бланка невольно вскрикнула.

– Рыцари, – сразу же сказала она, – вот неверный, о котором я вам столько рассказывала. Берегитесь, как бы он не одержал над вами победу. Он во всем подобен Абенсераджам, а их никто не превосходил в храбрости, верности и учтивости.

Дон Карлос приблизился к Абен Хамету.

– Сеньор мавр, – сказал он, – мой отец и моя сестра сообщили мне ваше имя. Они считают, что вы происходите из благородного и доблестного рода, а сами отличаетесь всеми рыцарскими достоинствами. Вскоре Карл Пятый, мой король, должен начать войну в Тунисе, и я надеюсь, что мы с вами встретимся на поле чести.

Абен Хамет молча прижал руки к сердцу, сел на землю и устремил глаза на Бланку и Лотрека. Последний, со свойственной его народу любознательностью, восхищенно разглядывал великолепную одежду, сверкающее оружие, красивое лицо молодого мавра. Бланка нисколько не была смущена: вся ее душа светилась в глазах. Прямодушная испанка не пыталась скрыть своей сердечной тайны. После короткого молчания Абен Хамет поднялся, склонился перед дочерью дона Родриго и ушел. Пораженный поведением мавра и взглядами Бланки, Лотрек тоже распрощался, унося в душе подозрение, которое быстро превратилось в уверенность.

Дон Карлос остался наедине с сестрой.

– Бланка, – сказал он, – объяснитесь. Почему приход этого чужеземца так взволновал вас?

– Брат, – ответила Бланка, – я люблю Абен Хамета и, если он обратится в христианство, отдам ему свою руку.

– Как! – воскликнул дон Карлос. – Вы любите Абен Хамета? Дочь Биваров любит неверного, любит мавра, врага, изгнанного нами из этого дворца?

– Дон Карлос, – возразила ему Бланка, – я люблю Абен Хамета, Абен Хамет любит меня, но вот уже три года, как он от меня отказывается, не желая отречься от веры своих предков. Он исполнен великодушия, чести, доблести, и до последнего моего вздоха я буду его боготворить!