Любовь по обмену

— Зато какой пёс у него, мать! — папа бьет себя в грудь.

— Какой? — Отмахивается мама.

Я помогаю Джастину застегнуть замки на полукомбинезоне, подаю теплую куртку.

— Курцхаар! — Отец показывает американцу жестами размеры собаки. — Во такая псина! Надежная! Зямой зовут. Они с Толясиком из одной миски едят, в одном спальнике спят. Если Зяма у кого сало сопрет — всегда хозяину несет. Умная, аж жуть!

— Бестолковое создание, — шепчет мама, — в лесу потеряется, всю ночь его ищут. А он сидит где-нибудь на кочке и дрожит от страха.

— Ох, не наговаривай, мать! — Папа поворачивается к Джастину. — Сынок, тебе понравится, вот увидишь. Каждый мужик раз в жизни обязательно должен сходить на охоту. Вот мой дед на медведя с голыми руками ходил!

Перевожу парню сказанное.

— Оу! — Восклицает Джастин. — Такой силач был?

— Нет. Дурак. — Отвечаю.

— Ясно… — Бормочет американец.

Не верит.

— Ты осторожней будь, ладно? — Прошу его. — Твоя задача увезти их туда, присмотреть, чтобы пьяные на морозе не уснули, и вернуть домой в целости и сохранности.

— О’кей. — Кивает он.

— Говори «так точно». Дяде Толе это нравится. — Показываю, как нужно отдавать честь.

— А он, что, военный?

— Нет, просто контуженный.

Подаю ему болотные сапоги.

— У-ха! — Радостно вопит отец, знакомя своего подопечного с новым русским словом. — Поймаем с тобой «фиш», будем варить уху!

Джастин с воодушевлением мотает головой. Ему трудно передвигаться в полном снаряжении, но он быстро привыкает. Благословляю его, рисуя в воздухе крест, едва парень ступает за порог. Никогда еще (и никому) такого не делала, но сегодня очень переживаю, как мой американец переживет суровую русскую забаву с безобидным названием охота.

С умилением наблюдаю, как он усаживается в любимую папину «Ниву»-вездеходку и пытается приноровиться к управлению. Машина дергается, чихает, но все-таки выезжает из гаража. Мы машем им на прощание и неохотно заходим обратно в дом.

— Ну, вот. — Говорю я, закрывая дверь.

И мое сердце сжимается от тоски.

Мы идем на кухню, я беру телефон и отправляю ему сообщение. Пишу, что люблю и буду очень скучать. Сеть там, куда они отправляются, вряд ли ловит, так что будет замечательно, если он получит мое послание заранее.

— Чего улыбаешься? — Недоверчиво спрашивает мама, разливая чай по кружкам.

Я инстинктивно прижимаю к груди смартфон.

— Я… кхм-кхм, — откашливаюсь, в надежде придумать что-то умное во время вынужденной паузы.

— Смс пишешь?

— Ага. — С удовольствием хватаюсь за предоставленную соломинку.

Которая оказывается хитроумной ловушкой.

— Славе? — Тут же ввинчивает мать.

Шах и мат.

— Мам… — Облизав губы, медленно выдыхаю. — Мы… мы… в общем, мы расстались со Славой. — Видя ее взметнувшиеся вверх брови, спешно добавляю: — Вообще-то, он изменил мне, а я полюбила другого, но самое главное не это. Главное, что все нормально и все хорошо.

Она оседает, со звоном опуская чайник на стол.

— Ох, доченька. — Ее голос встревожен. Мама хлопает глазами. — А я-то уж вся извелась. Думала, что же теперь со Славиком будет? Жалко мне его так было, аж сердце щемило.

— А что его жалеть? — Наклоняюсь к ней и ставлю локти на стол.

— Как… — Она взмахивает руками. — Ты и Джастин. Вы…

— Что мы? — Старательно изображаю невозмутимость. На моем лице ни один мускул не дергается. Полнейший непоколебимый покерфейс. Да из моего лица кирпич выходит получше реального кирпича.

— Мама же не слепая. — Миролюбиво выдает она. — Зой. Давай уж сознавайся.

Нас накрывает теплое, уютное молчание. Мы смотрим друг на друга и потихоньку расползаемся в улыбках.

— Так ты всё знала… — Выдыхаю.

— Да. И папа.

— Папа? — Подскакиваю на стуле. — О, бедный Джастин!

Закрываю рот ладошкой.

— Нет. — Усмехается она. — Ничего такого он не знает. Ни того, что вы по ночам по крышам шастаете, ни того, что милуетесь по углам.

Я медленно, как в мультиках, покрываюсь краской с ног до головы. Закипаю, как чайник. Боже, это же мама. Мама! И она говорит эти вещи, глядя мне в глаза. Интересно, об остальном она тоже в курсе? «Бз-з-з!» — свистит мой воображаемый свисток.

— Он даже рад, что со Славиком покончено. — Мама подвигает мне кружку с чаем. — А вот Джастинушку жаль. Хороший парень, мне нравится.

— Почему? — Не своим голосом мычу я.

— Ну, как? Теперь папу ничто не останавливает. Возьмется он за американца, как за своего сына. Воспитывать будет.

— Только не это…

Джастин

Удивительная машина. Дороги нет, а она везет. На каждой кочке я подлетаю так высоко, что задеваю головой обшивку крыши. Дядя Миша обсуждает что-то важное на заднем сидении со своим другом. Они громко переговариваются и по очереди отпивают из фляги. В ней какой-то напиток — наверное, чай.

На пассажирском сидит пёс с непроизносимым именем Zyama, его тоже болтает из стороны в сторону, пока мы едем по бездорожью. Он только и успевает впиваться длинными когтями то в сидение, то в переднюю панель.