Любовь по обмену

— Джастин! — Зоя выбегает из дома в спортивном костюме и наспех накинутой парке. — Ты почему раздетый выбежал?

Протягивает мне куртку, шапку, перчатки.

— Ты видишь? — Спрашиваю. — Видишь это?!

Впервые я так впечатлен, что даже не мерзну. Но все равно послушно надеваю теплую одежду.

— Вижу, — улыбается она, застегиваясь. — У нас снег лежит целых полгода. Тебе еще надоест.

— Как это может надоесть? — Изумляюсь я.

Застегиваю куртку, собираю с земли белую мокрую кашицу и разминаю в руках. Ого, да из нее можно лепить снежки.

— Первый снег обычно сразу тает. — Говорит Зайка.

Она тоже поднимает с земли ком снега и катает комок.

Мне нравится, как она выглядит в повернутой набок шапке, небрежно обмотанном вокруг шеи длинном вязаном шарфе, в спортивных штанах, гармошкой нависающих над ботинками. Простая, очаровательная, уютная.

Бам! Мне прилетает снежком в плечо.

— Ах, так! — Стреляю в нее своим комком, но Зоя ловко уворачивается.

Так нечестно! Эти русские и в метании снежков натренированы!

Не сдаюсь. Леплю все новые и новые комки и швыряю в нее. Зайка звонко хохочет, закидывая меня снежками. Я чувствую ледяное покалывание на руках, на шее и уже за воротом куртки, но такая мелочь вряд ли меня остановит. Мы ведем бой до тех пор, пока оба со смеху не плюхаемся прямо в снег. Лежим на спинах, любуясь первозданной белизной, красотой и друг другом, конечно же.

— Благодаря тебе я тоже поняла, как это красиво. — Она забирается на меня сверху и убирает замерзшими пальцами колкие снежинки с моего лица.

Обхватываю ее за талию. Тянусь губами, и девчонка целует меня в ответ. Мысленно представляю, какой восторг ее захватит, когда она впервые увидит океан. Вот так же, как я сегодня, будет, захлебываясь от восторга, ловить ртом соленые брызги волн и распускать волосы, чтобы калифорнийское солнце обласкало их своим жарким светом от корней до самых кончиков.

— Мама с папой смотрят. — Смеется Зоя, продолжая целовать мои губы, замерзший нос, щеки.

Вижу в окне обнявшихся родителей девушки.

— Эй, Мистер и миссис Градов, — машу им рукой в попытке подняться, — доброе утро!

И падаю обратно. Я побежден. Меня сразили наповал. Лежу несколько секунд неподвижно, смотрю в бело-голубое небо, продолжающее осыпать нас снежинками, и таю от поцелуев. А потом с диким рыком набрасываюсь на мою Зайку. Беру ее в тугой захват, переворачиваю на спину и, оказавшись сверху, начинаю кусать, грызть, целовать.

Она хохочет, как от щекотки. Визжит на весь двор так, что даже сонный сосед выглядывает из окна своего дома, чтобы проверить, все ли в порядке. Он машет нам в знак приветствия и показывает кружку с кофе, предлагая угостить ароматным напитком.

— Доброе утро, — киваю я и отрицательно мотаю головой. — Нет, спасибо.

У меня свое лакомство. И оно извивается подо мной, моля о пощаде.

— Ррргггх! — Рычу я, покусывая ее шею.

И смеюсь, игнорируя попытки Зои вырваться.

Все заканчивается страстным поцелуем на виду у всех. Когда ее холодные ладони касаются моих щек, а сладкие губы отвечают на бесцеремонное вторжение встречными движениями, чувствую себя настоящим везунчиком.

Ни деньги, ни карьера не могут принести такого удовлетворения. Если кто-то когда-то скажет обратное — не верьте ему!

Ты нужен. Ты уверен, что тебя любят. Ты просто держишь ее за руку, и все остальное уже не важно. Вот это и есть счастье.

Ослепительно яркий момент, от которого захватывает дух. Всего лишь искра, но из сотен таких частиц, которые ты можешь хранить в своем сердце, и складывается потом свет, который греет тебя всю жизнь.

Оборачиваюсь на стук в окно. Дядя Миша показывает на часы. Напоминает, чтобы мы поторапливались на учебу.

— Разве занятия не отменят? — Интересуюсь.

Глаза Зои блестят. Я вдыхаю ее вместе со счастьем. Втягиваю ноздрями воздух вперемешку с запахом шелковистых волос и нежных цветочных духов.

— Нет. — Она смеется. — Даже в мороз не отменят.

— Как так?

— Это Россия, детка.

Ох, уж мне эта фраза!

Стону, как подбитый зверь, но ничего не поделаешь: приходится идти в дом и одеваться на учебу.

Зоя

Мой американец все-таки заболевает и к утру следующего дня сваливается с высокой температурой. Прежде, чем уйти на учебу, слежу, чтобы он принял все лекарства.

— У нас, когда болеют, идут к врачу. — Кряхтит он, укрываясь одеялом на диване в гостиной.

— А у нас идут в аптеку. — Смеюсь я. — И если уж за четыре-пять дней не спадет температура, тогда только к доктору.

— Как вы выживаете? — Интересуется Джастин.

— Да нормально.

А потом мы еще пять минут спорим, куда засунуть градусник: в рот или подмышку. В итоге он соглашается на второй вариант. По-русски, так по-русски.

Ухожу. Целый день мы с ним остаемся на связи. А когда возвращаюсь, застаю Джастина хмурого, напряженного, сидящего закутанным в одеяло и с пультом в руке.

— Как ты? — Бросаю учебники и одежду в коридоре и спешу к нему.

Падаю рядом, тяну руки, но он неотрывно смотрит в телевизор, на котором включен двадцатичетырехчасовой новостной канал.

— Там. — Он облизывает губы и прокашливается. — Я целый день смотрю…