Любовь по правилам и без

— Играете? — спросила, снимая пальто, которое поднявшийся Егор тут же забрал из моих рук, и сам повесил на вешалку.

— Да, мы с дядей Егором в настолки играем. Мам, тут такие классные есть. Почему мы только в Монополию играли, а? — Катя отхлебнула какао из чашки, и вернула ее на край стола. — Присоединишься к нам?

— Нет, вы играйте, а я посмотрю. Какие игры понравятся — скажешь, купим, и дома тоже будем играть, — улыбнулась я дочери, и шепнула Егору на ухо: — Для меня настольные игры — это Монополия и игральные карты. Вот такая я темнота.

— Я бы тоже, наверное, мало что знал про настольные игры. Но инвалиды весьма усидчивые, и за двенадцать лет я стал асом и в покере, и в нардах с шахматами, и в настольных играх. Обращайся, — подмигнул мне Егор, налил мне чая, и они с Катей вернулись к игре.

По всему столу разложены карточки, Катя и Егор откровенно наслаждаются игрой, а мне любо-дорого на это смотреть.

К психологу Кати я сегодня влетела раздраженная донельзя. С Виктором разговор был короткий и изматывающий, и всё на один мотив: прости, дурак, виноват, исправлюсь. С ним скандал затевать бесполезно, он понимает, что виноват, но не понимает, из-за чего я рушу семью.

Я! Я разрушаю семью, а не он!

Про семейного психолога снова заговорил, что меня выбесило еще сильнее. Не я на стороне гульки устраивала, мне-то зачем терапия? И семью тоже не я разрушила, но почему-то по идее мужа, я должна и просто-таки обязана пройти с ним путь совместной психотерапии, чтобы что-то там наладить.

— Ой, а тут трудно, — проныла Катя, выдергивая меня из размышлений.

— Давай помогу.

— Нет, дядя Егор. Я сама, — дочка спрятала карточку, над которой зависла. — Мне нужно пять минуточек, и я справлюсь. Хотя это не по правилам, да?

— Ничего, я подожду. Ты же новичок в этой игре.

— Папа говорил, что я девочка, потому мне всё можно, — прозвенел дочкин голос, а затем она, нахмурившись, виновато взглянула на меня. — Пять минут, — напомнила Катя, взяла коробку от настолки, и погрузилась в изучение правил.

— Ну что, сходила к юристу? Или я не в свое дело сейчас лезу? — шепнул Егор, отстранился, и долил мне чая из чайничка.

Я кивнула на расстегнутую сумку с распечатками.

— Сходила. Проконсультировалась.

— И?

Я поморщилась при воспоминании о консультации.

— Первый совет — всё же поговорить с Виктором, и убедить не вставлять мне палки в колеса. Всегда быстрее разойтись, когда оба согласны. Но с мужем разговаривать невозможно. Я завожу речь про развод — а он про то, что к нему привело. И так постоянно.

— Помощь нужна? Поддержка? И, Настя, всегда можно развестись через суд. Согласие мужа необязательно, — ладонь Егора мягко накрыла мою руку, и чуть сжала в жесте поддержки.

— Я знаю. Можно через суд. Я не беременна, у нас нет ребенка младше года, но… — я снова поморщилась, и замолчала, спрятавшись за чашкой чая.

Вся эта консультация у юриста была неприятной.

Нам с Виктором есть что делить, и я не могу себе позволить быть гордой, и плюнуть на квартиру, на дачу, на банковские счета. Я попросту не могу себе этого позволить. У меня ребенок! А значит, будут суды с делёжкой, и если Витя не передумает давать мне «вольную», то эти суды будут ужасными. Юрист предупредила о затягивании, о саботаже, о шантаже ребёнком — когда родители расстаются не мирно, то после развода бывает проблематично даже в Турцию ребёнка вывезти на отдых. Она мне всё расписала, и… да, это мерзко. То, через что мне придется пройти — мерзко.

А у Виктора своя адвокатская практика, пусть и не по бракоразводным делам. Но связи есть, и немалые. В том числе и в суде.

— Ну что ты, Насть? — еле слышно прошептал Егор, и его рука скользнула по моей спине в жесте на грани приятельской поддержки и чего-то более интимного. — У тебя глаза на мокром месте. Что гложет?

— Да всё то же, разговор с юристом. Она сказала… это не факт, но она судит по своей практике, и предупредила о возможности… — я не могу договорить, глохну от стресса, едва вспоминаю нашу беседу, и горло перехватывает.

— О возможности чего?

— Мой почти бывший муж имеет связи в суде. Большие связи. Я знала Виктора как любящего отца и хорошего мужа, но есть вероятность, что он покажет зубы. Возможно, просто станет затягивать развод, биться за каждую мелочь. А возможно, — я шумно выдохнула, — если я разозлю его, он будет судиться за опеку над дочкой.

Когда юрист сказала мне об этом — я рассмеялась. Виктор же не сволочь, он даже не угрожал мне тем, что Катю отберет. И вообще хочет попытаться всё наладить, пусть это и невозможно.

Всё это я и расписала юристу. На что она ответила мне сухо и по фактам — как воюют мужчины с деньгами и связями. Мне был задан вопрос: хорошо ли я знаю своего мужа, уверена ли, что он не станет играть грязно, не использует ли Катю, лишь бы на меня надавить?

— Думаешь, он пойдет на это?