Любовь по расчету

Элунед пришла в восторг и весело приняла игру, Гайон дразнил ее, выставив вперед сжатые кулаки. Наконец, она забарабанила по его рукам маленькими ладошками. Гайон взмолился о пощаде и протянул маленький кожаный футляр, в котором лежало ожерелье в виде незабудок из слоновой кости.

Элунед бросилась Гайону на шею и крепко поцеловала.

— Верный способ покорить мужчину, — засмеялся тот, застегивая золотую пряжку на шее девочки.

— Ты нас балуешь подарками, — растроганно произнесла Розин и отвернулась, чтобы помешать угли в очаге.

— Вовсе нет, — возразил Гайон. — Мне никогда не удавалось оценить тебя по достоинству и, видимо, не удастся.

Розин сосредоточенно орудовала кочергой.

— У тебя всегда находились для нас добрые слова, которые не купишь за серебро. Элунед, Рис, вам давно пора спать. Марш в постель!

— Но, мама…

Та строго посмотрела на детей, подбоченясь и нетерпеливо покачиваясь на каблуках.

Гайон удивленно поднял брови, не ожидая такого тона.

— Маму надо слушаться, детки, — сказал он мягко. — Думаю, она хочет о чем-то поговорить со мной. Давайте дадим ей эту возможность.

Элунед надула губки. Рис встал, не выпуская из рук ножа, на лице боролись противоречивые чувства — долг и ребяческий эгоизм. Наконец, первое одержало верх. Мальчик поблагодарил Гайона за нож, поцеловал в щеку мать и пошел за занавеску.

— Это несправедливо! — хныкала Элунед.

— Жизнь всегда несправедлива, — Розин обняла дочь. — Чем старше ты будешь становиться, тем лучше станешь это понимать. А теперь пожелай спокойной ночи и иди спать.

Девочка повиновалась с тяжелым вздохом. Она так сильно обвила ручонками шею Гайона, что чуть не задушила его.

— Жаль, что ты не можешь остаться с нами, — сказала она печально, целуя его в щеку.

— Мне тоже жаль, малышка, — ответил Гайон без тени лукавства.

Гайон и Розин остались наедине. Женщина стояла спиной к нему, все еще вороша в очаге угли. Молчание становилось тягостным. Собака заскулила. Наконец, Розин не выдержала, отшвырнула кочергу, повернулась к Гайону.

— Зачем ты здесь? — ее душили слезы.

— Думал, ты будешь мне рада.

Розин хотелось крикнуть, что он ошибается, но вовремя одумалась.

— Да, рада, слишком рада. Ты губишь нас. Являешься с подарками, чтобы убедиться, как мы тебя обожаем, а потом исчезаешь. Я больше не могу этого выносить!

— В твоей власти все изменить, — мягко ответил Гайон. — Пожалуйста, переезжай в Оксли.

— Чтобы оказаться в клетке и, когда тебе захочется, услаждать твой слух пением? — Розин снова отвернулась к очагу.

— Я приехал не для того, чтобы ссориться, дорогая. К тому же, не хочу расстаться на этой ноте. Мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы не делать такие глупости. Если я невзначай насыпал соль на рану, прошу прощения. Ты никогда не давала понять, что наши отношения для тебя глубже, чем просто удовольствие.

Розин закусила губу, но попыталась овладеть собой, улыбнуться и согласиться с тем, что Гайон прав, так оно и есть. Удовольствие, не более того. Она почувствовала, как рука Гайона легла на плечо, он повернул ее к себе.

— Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет должен прийти к горе, — он поддразнивал ее, желая успокоить. — Мне необходимо было знать, как твои дела, самочувствие.

— Теперь ты знаешь, — холодно ответила Розин и хотела отойти, но Гайон крепко держал ее в объятиях, наклонился, чтобы поцеловать губы, глаза, щеки. Она уклонялась от поцелуев, но вскоре перестала противиться.

— Не обращай на меня внимания. Я просто дурочка, — прошептала Розин, обнимая его. — На самом деле меня никогда не устраивало наблюдать отражение луны в воде. Я люблю то, что можно потрогать, ощутить как реальность. Я всегда рада тебе, когда бы ты ни приехал и сколько бы времени ни оставался с нами.

Объятия стали крепче, но приходилось сдерживать закипавшую страсть, так как от детей их отделяла только тонкая занавеска — Гайон опасался нанести гордости Розин еще более болезненный удар. Он с трудом оторвался от нее, присел у огня. Все существо протестовало против воздержания. Гайон уже давно не был близок с женщиной и болезненно переносил это, но мог контролировать эмоции. Что бы ни говорили недоброжелатели, контакт с женщиной никогда не являлся для него основной жизненной потребностью. При благоприятных обстоятельствах и при наличии расположенной к нему партнерши он не отказывался от удовольствия. Но сейчас приходилось ограничивать себя, и Гайон занялся другими вопросами.

— Где отец?

Розин села почти рядом, руки ее дрожали. Она взяла пряжу и ждала, пока предательская слабость во всем теле не покинет ее.

— Уехал в Бристоль. Ждем его завтра или послезавтра. Он сильно беспокоит меня, Гай. В последнее время неважно себя чувствует, его мучают боли в груди, а Рис еще слишком мал, самое большее, на что он способен, это заняться делом в качестве ученика.

Гайон встрепенулся.

— Торговые пути не годятся для женщин, — предупредил он.

Розин не ответила, лишь упрямо сжала губы и более прилежно занялась шерстью.