Любовь под яблочным соусом

— Что случилось? Только держись, пожалуйста. Скорую вызову.

— Стой. Я отойду. Пять минут. Некогда.

— Помогу подняться.

— Подожди. Сердце прихватило. Отпустит сейчас.

— Бабушка, мне страшно, — девушка взмолилась, как маленький ребенок, растирая плечи Тамары. Нину била дрожь. Все тело колотило в бешеном ритме. Сердце отстукивало по тысяче SOS в минуту.

— Кирилл в тюрьме, — прошептала бабушка и отключилась.

Море 13.

— Бабуля, баба Тома, — Нина рыдала от ужаса и трясла Тамару.

Налила в стакан воды из графина на столе и, не раздумывая, плеснула женщине в лицо. Она сразу очнулась с громким вздохом. Девушка бросилась обнимать и прижимать к себе обессиленную бабушку.

— Поднимайся, опирайся на мою руку, — поднялись с Тамарой, вместе добрались до дивана.

— Мне уже легче. Посижу чуть-чуть и поеду в полицию.

— Я с тобой. Где именно Кирилл сейчас?

— В изоляторе временного содержания. Ничего не объяснил, только сказал не волноваться. Якобы он там надолго не задержится. Вещи и продукты привезти просил. Мальчик мой. Беда какая. Миленький, — Тамара закрыла лицо руками и тихо заплакала. Смотреть на страдания бабушки было мучительно больно.

— Бабуль, не горюй раньше времени. Кирилл не мог натворить ничего, за что его стали бы судить. Здесь явно какая-то ошибка. Мы вытащим его. Что он сказал привезти?

Вместе бросились собирать передачу. Механически складывали в пакеты все необходимое, предварительно составив список. За хлопотами прошла первая паника. Но волнение не покидало. Неизвестность сводила с ума, потому обе носились по дому, ни на секунду не останавливаясь. Через два часа стояли перед серыми воротами, разглядывая видневшееся за ним кирпичное здание изолятора с решетками на окнах.

Нине не доводилось даже вблизи оказаться у подобных мест. Мрачное, суровое и враждебное строение. Как ты умудрился попасть сюда, Кирилл?

Минуя проходную отправились в пункт приема передач. Расстроенная Тамара растерянно глядела на людей в форме. Терялась с ответами, путала даты, имена и фамилии. Нина помогала ей сосредоточиться, тихо подсказывала и поддерживала. Осторожно, практически незаметно. Вместе привели содержимое пакетов в требуемый вид и передали, согласно порядку, заполнив заявление. Бабушка держалась мужественно, но чувствовалось, что она на грани срыва. Грязно-зеленые стены давили и проклинали, равнодушные и небрежные сотрудники пункта раздражали. Параллельная реальность, чужой и суровый мир не для Кирилла. Только не для него.

Узнать о деталях дела не получилось. Никого, кто мог бы прояснить ситуацию, не было на месте. Оставалось только вернуться домой и ждать звонка брата. Хоть в этом повезло. Только переступили порог, его номер высветился на экране моего телефона.

— Откуда ты звонишь?

— Выпросил телефон на пять минут.

— Скорее, объясни, что происходит.

— Как бабушка?

— Не переживай, я забочусь о ней. Ни на шаг не отхожу. Выкладывай уже.

— Нас с парнями на пятнадцать суток закрыли. Административную впаяли. Вчера в клубе завязалась небольшая драка. Все целы, но полиция арестовала за нарушение порядка. Твой Тёмыч тоже тут. Скучает.

— Игнорирую эти фразы. Не до этого. Пожалуйста, берегите себя.

— Не волнуйтесь, с кем не бывает. Мы же мужики. До связи, сестренка.

Баба Тома глаз не сводила с Нины. Она замерла и вытянулась, пытаясь прочитать эмоции и уловить смысл разговора.

— Я же говорила, что обойдется. На пятнадцать суток посадили за драку.

— Ох, вернется, получит он у меня. Негодяй. Чуть удар не хватил бабку. Где это видано, чтобы мой внук в тюрьме сидел. Заведующей лучшего санатория Судака. Я же за него перед родителями отвечаю. Значит, недоглядела. Моя вина. Не объяснила простых истин.

— Бабуль, не горячись. Ничего кошмарного не случилось. Будет урок ему.

— Мала еще указывать мне. Гляди-ка ты. Защищает братца. Два сапога пара. Распоясались. В ваши года будущее строить надо, а не разгильдяйничать. Одни гулянки на уме у обоих. Марш работать! Я вам устрою военный режим!

Баба Тома рассердилась не на шутку. Послушно отправилась к себе и села за работу. Давно ее так не отчитывали. И смешно, и грустно одновременно. Попало за проказы брата. И в этом было что-то милое, семейное, родное. Она должна была расстроиться, но была спокойна и даже чуточку рада. Несмотря на убедительную строгость Тамары, Нина осознала наконец, что у нее теперь есть родная бабушка. Вот в чем ценность и счастье.

“От тебя одни неприятности. Когда ты уже свалишь и оставишь нас в покое?” — пришло гневное сообщение от Есении. Надвигался очередной шторм рыдающих причитаний. Нина обреченно подготовилась держать удар: “Чем опять я насолить тебе успела?”

Есения: “А то ты не знаешь!”

Нина: “Просвяти. Не улавливаю суть претензии”.

Даже в мессенджере пыталась сохранить спокойный тон, не поддаваясь провокациям, что давалось с большим трудом.

Есения: “Не строй из себя невинную жертву. Ты точно в курсе, что парни в полиции по твоей вине!”

В ход пошли более четкие, но не менее абсурдные обвинения. Впрочем, как обычно.

Нина: “Причем тут я?”