Любовь под яблочным соусом

— С Никитой.

— Почему? Вы же не враждовали.

— Наши дела.

— Чьи “наши”?

— Нина, мне хватило допросов за эти две недели.

— Могла бы пособолезновать, если б не знала, что это ложь.

— У нас с Ником больше нет претензий друг другу, если тебя настолько волнует благополучие приятеля. Он, кстати, в изоляторе не отсиживался. Его быстро выпустили. Связи решают многие проблемы. Особенно полезно иметь их в полиции.

— От тебя правды не добиться.

— Больше скажу. Было время многое обдумать. И…

— Ты не ответил на мои вопросы. Не заговаривай зубы.

— Вредная девчонка! — Артём в сердцах отвернулся и сплюнул в сторону. — Меня бесило, что этот хмырь лез к тебе! Докучал и к тому же испугал. Твоего настроения после вашего идиотского свидания было вполне достаточно, чтобы возненавидеть этого урода. И как я мог закрыть глаза на то, что он чудит по отношению к… сестре моего друга?! Конечно, пригрозил ему: если приблизится к тебе, у него возникнут крупные и болезненные неприятности. Он же решил их ускорить. Само собой Кирюха меня поддержал, а там пошло поехало.

— Тёма… — Нина внимательно рассматривала парня, будто видит его в первый раз. Почему она раньше не замечала, какой он симпатичный? Или все-таки замечала… В его взгляде с чертинкой и огоньком было что-то магическое, притягивающее, волнующее. Как много слов промелькнуло в его кофейных глазах-бриллиантах. Нина неуверенно читала в них ласку, заботу, интерес и что-то еще потаенное и животное.

— Вот, держи, — Артём протянул ей небольшой коричневый пакет из плотной бумаги. — Это тебе. Потом откроешь.

— Пока не знаю, стоит ли благодарить, — хихикнула девушка.

— Увидишь, узнаешь. До встречи, красавица! — вернулся прежний Артём. Хлопнул ее по спине, развернулся и пошагал в сторону дома.

Артём 1.

Нина отнесла пакет в свою комнату. А байкер выглядел страшно взволнованным и неуверенным. Он будто боялся передавать загадочный сверток. Возможно, содержимое ее впечатлит. Хорошо, если в позитивном свете. Но не было времени разбираться с ним, нужно срочно спуститься в сад к родным и торопилась снова обнять брата. Наверное, она не отпустит его в этот вечер.

Пили чай на любимых качелях. Раскрыв рты, слушали байки Кирилла о пережитом за две недели. Бабушка немного отошла, теперь ее интересовали подробности о том, что именно внуку пришлось пережить. Правда, рассказы брата, хоть и были щедро сдобрены юмором, все равно периодически вводили в ступор. Но Тамара с расспросами не отступала. Она хотела отчет за каждый день, проведенный в полиции и изоляторе.

Телефон Нины завибрировал. Удивилась самой себе: ведь ждала увидеть сообщение от Артёма. Что ж, началась новая эпопея. Пора готовить успокоительное. Судя по взрывному характеру мотоциклиста, сразу ящик.

Писал папа: “Как ты, дочь?”

Нина: “По работе план делаю. Полный порядок. Можешь не переживать”.

Папа: “А сама как?”

Нина: “Папа, что-то случилось?”

Папа: “Давно не спрашивал тебя об этом”.

Нина: “Очень сильно люблю вас с мамой. И скучаю. Но кажется, я нашла второй дом. Здесь мне хорошо. Спасибо тебе!” Подвернулся удачный момент для признания.

Папа: “Я рад, что ты в порядке! Люблю”.

Нина заподозрила неладное. Тут же больно кольнуло в груди — что-то нехорошее творилось дома. Сообщения от отца, тем более с таким содержанием — огромная редкость. Она чувствовала, на этот раз он был слишком печальным и встревоженным. С опаской набрала номер Дмитрия и отошла от родных. Прогуливалась по узкой тропинке огорода, переходящего в сад.

— Пап, ты в порядке?

— Знаешь, что нет.

— Поделись со мной.

— У мамы снова большие проблемы. Ребенку плохо. Врачи делают все, что могут, но ничего конкретного не обещают. Ни плохого, ни хорошего. Никаких прогнозов. Места себе не нахожу. Мы в подвешенном состоянии, кислорода не хватает. Того гляди крах наступит, а я не хочу. Наташку жалко, она страдает очень. Помочь хочу, а нечем.

— Ты где сейчас?

— В машине у клиники. Думаю, приду в себя и вернусь. Останусь с ней до утра. Уже прописался в палате.

— Самое лучшее сейчас — держаться вместе. Вы справитесь. Не падайте духом. Боритесь! Я вас очень люблю, всех троих.

— Мы тебя тоже, дочь.

Села рядом с братом. Виду не подавала, что расстроена. Не хотелось отвечать на вопросы и вдаваться в подробности. Баба Тома была права, родителей сейчас лучше не беспокоить, оставить в покое. Они втроем боролись за свое счастье. Пересуды и жалость им не нужны. Нина мечтала попасть в свое убежище, но поспешно ускользнуть не удастся. Боялась вызвать лишние подозрения. Пришлось какое-то время поддерживать разговор. Но мысли стаей кружили в голове, мешая слушать собеседников. Все-таки сослалась на головную боль и ретироваться.