Любовь под луной

Оливия поморщилась: казалось, в нее впились мириады иголок. Она как следует растерла запястья, чтобы кровь вновь заструилась по венам, и взялась за веревку, стягивавшую ей щиколотки. Через мгновение и ноги ее были свободны. Протянув дрожащие руки к детям, Оливия почувствовала, как из глаз ее заструились слезы. В следующую минуту она уже, плача и смеясь, прижимала их к груди.

– С вами все в порядке? – снова и снова спрашивала она.

– Мы кричали... и кричали, а никто так и не пришел! – Пухлая нижняя губка Люсинды обиженно задрожала.

Крошечные брови Колина сошлись на переносице. По лицу было видно, что малыш вот-вот расплачется.

– Я хочу есть.

– Знаю, знаю, милые. – Оливия порывисто расцеловала их в макушки. – Но боюсь, придется немного подождать, прежде чем мы отыщем что-нибудь поесть. Думаю, первым делом нам надо убраться отсюда, и поскорее.

– А где мы? – задрожала Люсинда.

– В заброшенной охотничьей сторожке, где-то в самой чаще. – С трудом встав на ноги, Оливия взяла детей за руки, и они вернулись в то помещение, где она была прежде.

– Мне тут не нравится, – прошептал Колин, с испугу крепко вцепившись в ее юбку.

– Если нам повезет, скоро мы будем далеко отсюда. – Оливия ласково похлопала его по руке.

Увы, им не повезло. Оливия долго трясла и дергала входную дверь, но замок держался крепко. Да и сама дверь была сделана на совесть: сколько Оливия ни налегала на нее плечом, она даже не дрогнула. Оставив в покое дверь, она взялась за доски, которыми были забиты окна, но они тоже не поддались. В помещении не оказалось ничего, что она могла бы использовать как рычаг. К тому же солнце уже давно село, и в сторожке сгустился непроглядный мрак. Оливия не видела даже собственных рук.

От страха и отчаяния она всхлипнула. Что толку было обманывать и себя, и детей! Даже если бы по счастливой случайности им и удалось бы выбраться наружу, все равно было уже так темно, что Оливия вряд ли смогла бы отыскать дорогу из лесу. Кроме того, надо было подумать о детях. Если они заблудятся, это напугает их еще больше. Она лихорадочно вспоминала, что говорил Гилмор перед уходом. Завтра, сказал он, завтра Доминик придет за ней, и он, Гилмор, будет вместе с ним.

Может, и правда лучше. подождать до утра? А как только рассветет и станет чуть-чуть светлее, она попытается отыскать что-нибудь, чем можно отодрать эти проклятые доски. На этот раз им непременно повезет, и когда явится Гилмор, их уже тут не будет.

Еще раз обдумав все это, Оливия обернулась к детям и с трудом улыбнулась им дрожащей улыбкой.

– Боюсь, нам с вами придется подождать до утра, иначе мы не выберемся. Стало так темно, что я ничего не вижу.

Отыскав сравнительно чистый участок пола перед очагом, она решила устроиться на ночь. Оливия опустилась на пол и, привалившись спиной к стене, обняла детей. Дрожащая ручка Люсинды скользнула к ней в руку.

– Я рада, что вы здесь, с нами, мисс Шервуд. Колин и я... нам так страшно было одним!

Сердце Оливии сжалось от жалости.

– Но теперь вы ведь уже не одни, верно?

– Я хочу к маме, – прошептал Колин, уткнувшись головой ей в колени. Оливия ласково взъерошила ему волосы.

– Завтра, милый, завтра, – проговорила она, стараясь, чтобы голос ее звучал уверенно. Оставалось только молить Бога, чтобы слова ее оказались правдой.

Плечи у нее болели невыносимо. К тому же вскоре все тело затекло, но Оливия боялась шелохнуться, чтобы не разбудить спавших мирным сном детей. Во рту у нее до сих пор стоял отвратительный металлический привкус страха, но она поклялась сделать все возможное, чтобы дети не заметили, как она боится. Сейчас, когда оба так доверчиво прижимались к ней, в глазах у нее защипало. Слезы вперемешку с грязью, густым слоем покрывавшей ее лицо, потекли по щекам. Эмили скорее всего решит, что она просто задержалась в Рэвенвуде из-за работы. Если она не станет дожидаться Оливии и пораньше отправится в постель, как бывало и прежде, то, вполне вероятно, никто ее не хватится до утра. Но даже если сестра и поднимет тревогу, все равно никому в голову не придет искать ее в этом месте. На душе у нее стало тяжело. С унылым вздохом Оливия прислонилась головой к стене и закрыла глаза.

Как бы там ни было, сейчас им оставалось только ждать.

Эмили подошла к двери и выглянула наружу – наверное, не меньше чем в десятый раз за последнее время. Оно тянулось невыносимо долго. Оливии и прежде приходилось задерживаться, но еще никогда она не приходила так поздно. Эмили, не находя покоя, мерила шагами гостиную. Ею овладело предчувствие надвигающейся беды. Ничего подобного она прежде не испытывала и вначале даже пыталась смеяться над терзавшими ее страхами. Но сейчас она была уверена: случилось несчастье.