Любовь под луной

Когда последний из гостей, распрощавшись с хозяином, уехал, было уже далеко за полночь. Они с Франклином наводили в бальной зале порядок, когда там появился Доминик. Оливия, сметавшая пыль в углу, замерла. Но Доминик, не обратив на нее никакого внимания, обратился к дворецкому:

– На сегодня все, Франклин. Утром будет достаточно времени, чтобы привести все в порядок. Ах да, примите мою благодарность, вы и все остальные. Все было замечательно.

– Благодарю, милорд. – Франклин с довольным видом поклонился и исчез за дверью.

Опустив голову, Оливия сделала вид, что ничего не слышала.

– К вам это тоже относится, Оливия.

Метелочка, которой она сметала пыль, застыла в воздухе. Подняв голову, Оливия взглянула на него. Доминик выглядел на редкость довольным собой. Кстати, почему он так улыбается? Боже, какой у него рот... с твердыми, мужественными губами... А когда он улыбается такой улыбкой, как сейчас, что в общем-то бывает нечасто, то выглядит соблазнительным, как сам дьявол. Сделав несколько шагов, он оказался рядом с ней.

– Ты избегаешь меня, – вместо приветствия с упреком бросил он.

– Вовсе нет. – Оливия похвалила себя в душе за то, что умудрилась произнести эти слова с легкомысленной веселостью, которой, впрочем, не испытывала. – Да и потом, мне показалось, что вы заняты своими гостями. Разве нет?

«Особенно одной», – подумала она.

– Вовсе нет, – передразнил он ее. – Я думал о тебе весь вечер, каждую секунду.

– Неужели? – протянула недоверчиво Оливия. – Даже когда танцевали с Элизабет Бомонт?

– Господи помилуй, Оливия, да ты никак ревнуешь? – С губ Доминика сорвался смешок.

Оливия надменно выпрямилась. Негодяй, он слишком близко подобрался к правде. Хватит валять дурака, одернула себя Оливия. Но ведь так и было! Увы, у нее тоже есть гордость! Она никогда не признается в этом, ни за что! К тому же ее признание лишь потешит его гордость.

– Вы с ней прекрасная пара, – заявила она невозмутимым светским тоном. По крайней мере самой Оливии хотелось в это верить.

– А я заметил, что граф Ренфорд чуть ли не весь вечер не сводил с тебя глаз. – Стало быть, не так уж он был увлечен своей прелестной дамой, как показалось Оливии.

Она улыбнулась.

– Да неужели? – беспечно воскликнула она. – Жаль! А я и не заметила!

– Хорошо, что ты здесь, а не в Лондоне. – Опять этот низкий, гортанный смешок. – Я начинаю верить, что ты по натуре завзятая кокетка, Оливия. Уверен, будь мы в столице, мне пришлось бы продираться сквозь толпу поклонников, лишь бы удостоиться твоего благосклонного взгляда.

Их взгляды встретились: ее глаза сияли радостью, в глазах Доминика таилась легкая насмешка.

– Ну а если серьезно... как тебе кажется, бал удался? Или полный провал?

И хотя он по-прежнему улыбался и сказано все это было весьма прозаическим тоном, за бесстрастием Оливия уловила тревогу. Конечно, в глазах общества он всегда казался надменным, холодно невозмутимым, абсолютно равнодушным к тому, что о нем думают другие. Но Оливия знала правду: в глубине души он страстно желал стать своим в том мире, в котором ему выпало жить. И этот бал тоже был средством оповестить мир о себе и о желании навсегда остаться в доме своих предков, в Рэвенвуде. Она понимающе улыбнулась:

– По-моему, он имел успех... настоящий успех.

– Правда?

– Ну еще бы! – Теперь был ее черед хихикнуть.

Однако Оливии хотелось знать наверняка.

– Так, значит, вы не намерены вернуться обратно в Лондон? – отважилась спросить она. И, затаив дыхание, ожидала ответа.

– Только в том случае, если это будет необходимо.

Значит, он не собирается уезжать! Он останется здесь, в Рэвенвуде! Оливия была до смешного счастлива!

Поймав ее руку, Доминик поднес ее к губам. Вспомнив, какая у нее натруженная рука, со стертыми в кровь пальцами, Оливия вспыхнула от смущения. Но Доминик, казалось, ничего не замечал. Глядя ей в глаза, он целовал один пальчик за другим, и сердце Оливии, перестав биться, куда-то провалилось. Губы его были теплыми, и она невольно затрепетала.

– Мне так хотелось, чтобы ты сегодня была со мной, – пробормотал он. – Но раз уж ты считаешь, что это невозможно... точнее, нехорошо...

Олизия испуганно ахнула, когда он рывком прижал ее к груди. А потом, не слушая возражений, круто повернулся и потащил ее за собой.

– Доминик! Куда вы?.. Что вы делаете?!

Он почти бегом бросился вверх по мраморной лестнице.

– По-моему, ты и сама могла бы догадаться... а впрочем, куда тебе! Я совсем забыл о том, что ты у меня чопорная, благопристойная мисс!

– И вовсе я не чопорная, и не благопристойная, и...

– Во всяком случае, после сегодняшнего ты точно ею не останешься. Это я тебе обещаю! – Остановившись, он взглянул на ее ошеломленное лицо. – В чем дело, мисс Шервуд? Что, никогда не слышали о подобных вещах? Могу объяснить: я вас, так сказать, соблазняю. И собираюсь заниматься с вами любовью всю ночь!

Доминик произнес эту тираду легкомысленным, почти шутливым тоном. Сейчас он был похож на озорного мальчишку. Но Оливии это было по душе... определенно по душе.

– Это звучит... восхитительно запретно. – Легкая улыбка скользнула по ее губам.