Любовь под прикрытием

«Угу, снова народное недовольство», – мысленно пометила я и вывела «Андижан» возле кружка «Общее». А Раф продолжал:

– … тоже целая тайная операция была. И мы сидели потом, праздновали удачное вызволение, и тогда под красное вино Апши обмолвился о своём дворянском происхождении. Больше, чтобы прихвастнуть передо мной, совсем пацаном, и добавил, что когда в Турции работал, встретил там дальних родственников, предки которых иммигрировали ещё до революции. Мол, в районе гор нынешнего Адлера у их общего пра-пра-прадеда был целый замок и огромные угодья. Впрочем, как я понял, родственники Апши и в наш век не бедствуют, у них то ли строительная корпорация,то ли сеть электростанций… – сказал Раф и сам удивился сказанному.

– А случайно не знаешь, когда он в Турции работал? – навострила я уши.

– Да лет наверное пятнадцать назад. Году в 2003-м…

– Или в 2004-м?

– Возможно. Это легко проверить по личному делу. Что-то он ещё говорил про восстание курдов, что турки его легко подавили, но ненадолго. Но это пока был навеселе. На следующее утро Αпши вызвал меня и чётко дал понять, что всё рассказанное разглашению не подлежит, иначе я больше не увижу ни одну загранточку в своей жизни. Хотя ничего сколько-нибудь секретного он и не говорил.

– А скажи-ка, – веселея от каскада догадок, сказала я, – этот ваш полномочный…

– … и чрезвычайный, – добавил Раф.

– … и чрезвычайный посланник, – кивнула я, – в Иране давал твоей Наташе поручения? Инструкции для приёмов?

– Естественно, он же был моим начальником.

Бинго! Был бы у меня хвост, я б завиляла им, как лиса, подкравшаяся к курятнику. Я подхватила телефон с мятого покрывала и набрала папу:

– Товарищ Соколов, – бодро начала я, – вы там спите-отдыхаете, а у нас уже есть версия! Трам-парам, версия-про-диверсию!

– Чего-то ты чересчур развеселилась, кукла маленькая. Ты не выпила с утра пораньше?

– Папочка, я не то что не пила, я даже сырков не ела! Думала и разговаривала. И вот что я скажу: а проверьте-ка на вшивость полномочного посла Αпши!

– Бориса Журабовича? – уточнил папа, но тон его мгновенно изменился, стал глухим и настороженным, мне даже представился кот, прижавший уши перед прыжком на голубя. – Обоснуй.

И я выложила ему, как бойскаут присягу:

– Специалист по вопросам поставок оружия; работал в Турции, когда… ну ты понял,имеет в Турции родственников, у которых может быть реальный интерес; имеет зуб на Рафа; работал в Узбекистане. Работает сейчас с тобой в Тегеране! Α ещё есть везде и постоянно общее совпадение – народные протесты!

– Ну, на Востоке это почти норма.

– Может, да, а, может, и нет! Проверь! Α еще нужно проверить господина психолога, с которым работала Наталья Гарсия-Гомес. Его фамилия, Раф? – Я включила телефон на громкую связь.

Тот наморщил лоб и выпалил:

– Я знаю только некоего Курносова, но не ручаюсь, что он тот же. Таша могла заменить специалиста. С Курносовым я встречался после смерти Таши, о нём мне рассказала её сестра Юлия. И телефон дала. Но Курносов под видом врачебной тайны ничего мне не рассказал. А потом вызвал полицию. Я был тогда немного не в себе…

Я переключилась на обычную связь, чтобы папа не слушал про заходы, а то начнёт ещё своё «бомж» или того хуже.

– Вот, пап, надо проверить, если получится, психолога, пациентом которого была Наташа четыре года назад. Как его найти, вам, разведчикам, виднее.

Наш разговор перебила мадам-прапорщик. Она вломилась в спальню и мгновенно набросилась на Ρафа, даром, что без дубинки:

– Что вы тут делаете, Ρафаэль Маркович?! Я вас должна по всему пансионату искать?!

Ρаф взглянул на неё с высокомерным достоинством испанского идальго и заявил:

– Есть хоть одна причина, чтобы я перед вами оправдывался? Полагаю, нет.

Женщина опешила, но не надолго:

– У меня чёткие инструкции! Ваше место в палате!

– Моё место рядом с моей женой, – отрезал Раф жёстко. – И я – не заключённый. Вы свободны.

Та замялась.

– Идите! – подчёркнуто громко, как генерал солдату, сказал Ρаф. – И без стука не входить.

И она послушалась. Трудно ей с нами – никак не удовлетворить желание повластвовать…

Зато по моей груди прокатилась волна счастья – кажется, наше с Рафом «прикрытие» становится нашей реальностью. Точнее, уже стало. Забыв про папу в телефоне, я коснулась пальцем моего «обручального» кольца и с любовью посмотрела на Рафа – он говорил это всерьёз! Я вспомнила про трубку, поднесла её к уху и услышала папин недовольный вздох:

– Всё-таки жена…

Нет бы порадоваться!

– Пап, я тебе еще перезвоню. Потом. Ты Апши проверь и психолога, – сказала я и отбила звонок от греха подальше.

Врач всё-таки забрал у меня Рафа, отчитал за самодеятельность и застращал нас обоих вероятными осложнениями после огнестрельных ранений – от некроза тканей до пневмонии и прочих ужасов. Рафу сделали дополнительное переливание крови, взяли повторно анализы. А потом Тимур Степанович предупредил: если Раф не выспится как следует, он прикуёт его к кровати наручником,ибо если что-то случится с непослушным пациентом, подполковник Соколов снесёт ему голову. А голова – штука полезная.