Любовь под прикрытием

Теперь она казалась совсем уязвимой и еще более маленькой, как гном на ладошке. А от воспоминания её бодрой, разящей сразу в сердце солнечности теперь это самое сердце сжималось . Его встряхивало, словно кто-то баловался электрическими разрядами. И уже совсем не верилось в твёрдо взятую установку, что меня ничто не способно тронуть в этом мире.

Ещё утром было так: я отдельно, мир отдельно. Но Кнопка обосновалась где-то посередине, упорно, словно лифтёр разжимая захлопнутые дверцы сначала слезами, потом улыбкой,теперь страхом за неё. Похищения хорошим практически не заканчивались. Был опыт с коллегой в Пакистане, потом похороны. В сердце снова щёлкнул разряд. Только не похороны… Как с Ташей…

Я схватился за голову: какой там нахрен дзен? Я не полупросветлённый последователь Бодхидхармы; я полуомрачённый, самовлюблённый лох! Она же говорила об опасности! И что я сделал?! Ушёл. Дебил!

Я стиснул зубы и начал дышать: я обязан успокоиться. Найти её и вернуть. Пока не будет поздно. Я хотел проверки для себя? Медитировал, тренировался и с наглецой спрашивал у Вселенной: «Ну и гдė результат?»

«Вот вам экзамен. Получите, распишитесь», – ответила она мне только что. Лопатой по темечку.

Раскрылась дверь. Вошёл Сёмин с ноутбуком. За ним ещё какой-то невзрачный на лицо, шкафообразный тип в костюме. Сёмин сел напротив меня, облокотился о спинку казённого стула. Я молчал – пусть начнёт первым, от либретто и начнём плясать. Паузы полезны не только в театре, как говорил Бернард Шоу.

– Итак, Раф, о чём вы разговаривали с Любой Соколовой сегодня утром?

– Я её не видел, – ответил я. – Я уже рассказал, что пришёл к её дому на Смоленском проспекте ранее условленного времени, без пятнадцати восемь. Ни автомобиля, ни Любви уже не было там. Я поднялся к квартире, постучал. Затем позвонил. И поехал в её офис, надеясь застать там. Оҗидания были тщетными.

Сёмин развернул ко мне ноутбук экраном.

– Тогда как ты это объяснишь?

– Что это? – Я сначала не понял, что за аналог Гугл-карт он суёт мне в нос.

– Запись спутника Эра-Глонасс. В шесть сорок она подъехала к твоему дому на Пречистенке, пробыла там около десяти минут. Затем направилась в Саларьево. Хочешь сказать, что любовалась на твои окна? – усмехнулся Андрей Сёмин.

Я опешил. И правда, что она делала возле моего дома?

– Может, хотела о чём-то попросить? – пожал я плечами.

– И как, попросила?

– Нет. Она не записала мой телефон, а домофон и дверной звонок я отключаю. Точнее, отключил два года назад и забыл о них.

– С целью?

– Чтобы никто не доставал.

Снова усмешка в ответ.

– Не полностью вышел из немногословного образа?

–Да, – сказал я, понимая, что раздражаться глупо. Потому спросил: – Андрей,ты меня знаешь. Я тебе уже всё рассказал. Про это, – я кивнул на монитор, – могу сказать, что удивлён и раздосадован. Я вижу, что взялся за то, в чём не обладаю профессиональными навыками. Но раз обязался, должен исправить. Тем более, Любовь исчезла в том месте, где мы с ней встретились впервые в Саларьево. Думаю, она продолжила меня искать…

– Α что там у тебя? – прищурился Сёмин.

– Участок в собственности. Додзё строю. Для занятий каратэ.

– Угу.

– Проверить вы можете без проблем, – продолжил я. – За три года тренировок я созрел на собственный клуб, который сам же решил и построить. А главное, я буду благодарен, если поделишься подробностями. И буду рад сотрудничать. Тут главное – результат: освобождение Любви Соколовой. Старые недомолвки побоку.

– Хм…

Мда, Сёмин не был щедр на слова. Шкафообразный отделился от стены и подал голос.

– Андрей Степанович, мы же пробивали несколько дней назад Гарсия-Гомеса, он чист. Ну кроме того случая…

– Пробивали? – удивился я. – Были основания?

– Был интерес. – Сёмин о чём-то задумался, автоматически поглаживая себя по уху.

Помню такой жест: на решение зреет.

– Слушай, Андрей, – жёстко сказал я. – Согласно моим должностным обязанностям я должен искать моего работодателя, Любовь Соколову. Я буду делать в любом случае – сам или с вами. Буду мешаться или помогать. Выбирай. И ты знаешь, что я – специалист широкого профиля.

– Да уж, широкого, – поджал губы Сёмин. – Но помнится, нас с предложением о том, чтобы перейти работать в наш департамент в своё время ты послал куда подальше. Отчего же вдруг такое рвение?

Я резанул по нему взглядом.

– Оттого, что это мой первый… выход… в мир. После. Ты понял.

– Скорее, в лужу, – задумчиво ляпнул Сёмин.

– Точнее не скажешь.

Шкафообразный опёрся локтями о спинку пустующего стула.

– Андрей Степанович, – мотнул головой в мою сторону, – он ведь профи… в интересующей нас зоне.

– Это да, – вздохнул Сёмин. Помялся ещё пару мгновений и махнул рукой: – Ладно. У нас цугцванг. В общем, что такое государственная тайна,ты знаешь. Подписку о неразглашении сделайте, – сказал он прямо в зеркало, а затем глядя мне в глаза: – Зная твои странности, я бы не стал с тобой сотрудничать, но обстоятельства…

Он пощёлкал что-то в ноутбуке и вновь повернул его ко мне:

– Смотри.