Любовь под прикрытием

– Затем, что иначе невозможно, – пояснил Раф, с удовольствием поглощая угощения и не подозревая о буре в моей душе. – Я должен постоянно быть с вами рядом и защищать, а в Иране Исламская республика. Неженатый мужчина не имеет права коснуться женщины,тем более, спать в одной комнате.

– Α если проверят?

– О нет, вряд ли, – рассмеялся Раф. – В каракулях «дикого» языка в моём паспорте и полиция разбираться не станет. Поверят на слово. Они даже в аэропорту на таможне верят на слово. Иранцы – поразительно честный народ и остальных подозревают в том же. То есть в кристальной честности. Тем не менее, расслабляться не стоит: на улицах агенты отдела нравов следят за внешним видом женщин – появление без платка может закончиться для вас тюрьмой. Короткая юбка – тоже преступление. Именно поэтому мне пришлось купить у Хасана наряд его невестки.

– Надеюсь, он чистый, – пробормотала я.

– Насчёт этого не беспокойтесь,иранцы очень чистоплотны. Но правила мужчина-женщина соблюдаются строго. Если нам с вами доведётся оказаться в Тегеране, увидите, что там даже в метро есть отдельные вагоны: для мужчин, женщин и семейных пар. Нам с вами непременно нужно быть «семейной парой», иначе я никоим образом вас не защищу.

– Выходит, с точки зрения закона мы с вами преступники, – мрачно констатировала я.

Не передать, как меня раздражало его «выканье»! Куда делась «Любаша», от которого сердце грелось? Зачем он так? Испугался, увидев меня при свете? Без макияжа? Наверняка. И я спросила с саркастической усмешкой:

– Чем нам это грозит: побиванием камнями на площади?

– Ну что вы, Люба, – изумился Раф, – думаю, что в нашей маленькой лжи нет ничего страшного. И никто не узнает.

Он замолчал и над узорчатой скатертью и недоеденным рисом повисла пауза.

– Кстати, о лжи, – произнесла я, не понимая, зачем лезу в бочку. Наверное, потому что Раф злил меня своим совершенством и чтобы утвердиться в том, что между нами пропасть, которую мне не пересечь, я добавила как можно более официально: – Рафаэль, я задолжала вам извинения. Ещё утром я хотела вам сказать…

– Не надо, – перебил меня он. Улыбнулся как-то неуверенно и, наконец, мягко: – Я всё знаю. Не надо.

Я растерялась: что он знает?! Что я приняла его за бомжа и придумала историю с телохранителем? Или то, что при одном взгляде на него со мной творится нечто невообразимое: сердце стучит, бёдра тяжелеют и хочется вовсе не разговоров о политике чужой страны.

– Хорошо. Значит, не надо. – Я опустила глаза и вскинула их вновь, с насмешкой. – Что ж, у вас есть самурайский меч?

– Зачем? – оторопел Раф.

– Чтобы положить посередине комнаты,и мы не нарушили преступным храпом на двоих дружественные законы.

Растерянный смешок, раздавшийся в ответ, на Ρафа был не похож. Ну и ладно, что с меня взять, влюблённой лгуньи-начальницы от сохи? Я – не жена дипломата, меня сегодня кололи наркотиками,таскали с мешком на голове, пугали членовредительством и собирались убить. Да, я выгляжу ужасно. И голова болит. Α своим «вы» Ρаф поставил все точки над «i». Я для него – начальница. Что ж, не Любаша, а Любовь Алексеевна имеет право на стёб.

– Всё, что я знаю об Иране, – то, что тут казнят направо и налево, а США так хочет обнаружить ядерную программу, что аж хочется её специально замесить и продемонстрировать в каком-нибудь ярком ток-шоу. Пока нас не казнили за прелюбодеяние и мы не придумали мирный атом, давайте спать, – сказала я.

В ответ удивлённые глаза.

Я отвернулась и быстро собрала со скатерти опустевшие блюда.

Раф помог. Молча разложил подушки на коврах и предложенные нам хозяином постельные принадлежности. В разных углах комнаты, как я сказала. Он выключил свет. Я свернулась в клубок под одеялом и вновь почувствовала, как страшная пустота прокрадывается ко мне.

Какой тут сон! Сквозь журчание воды в батареях, сквозь потрескивание леса за окном, сквозь стены и ковры она наползала, как туман,и дышала мне в лицо. Из щелей и ворсинок возвращались в мою голову жуткие воспоминания этого дня. Предчувствие смерти. Она снова, казалось, была где-то рядом. Холодная, липкая. И, несмотря на то, что на другом конце комнаты мерно дышал мой телохранитель, я опять почувствовала себя маленькой и незащищённой. Одиночество обволокло и начало душить. Горячие слёзы несчастья залили мои щёки. Я натянула на плечи одеяло, отчаянно стараясь скрыть их подрагивания и приглушить всхлипы. А они прорывались, гадские.. в эту ужасную, чужую темноту.

И вдруг тёплая ладонь провела по моей голове. Кто-то обнял меня крепко, в охапку и шепнул на ухо:

– Тшш, всё хорошо, Любаша, всё хорошо…

Я оглянулась, стыдясь своих слёз, и увидела склонённое над собой лицо Рафа. Каким же красивым оно было сейчас! И добрым! Из жалости!

Я расплакалась ещё сильнее, ловя отголоски разума, кричащего о том, что так никто мужчин не соблазняет, только отталкивает! Рыдания захлестнули меня – не остановить. Α Раф старательно вытер горячими пальцами влагу с моих щёк, взял их в обе ладони, наклонился ниже и вдруг… поцеловал в губы.