Любовь под прицелом

— Родители — святое дело, — согласился водитель. — В аэропорте выходить станете или как?

— Обязательно… Жене дурно — не выносит автобусов. Уж лучше — самолетом.

— Бывает… Автобус у меня — времен царя Гороха. Дымит, плюется, чавкает — тута и здорового мужика затошнит. А бабы, дело известное, слабые, больнючие… Не знаю, как твоя жинка полет перенесет. Здеся не самолеты летают — самолетики, — пренебрежительно хмыкнул водитель. — Болтаются они в воздухе, будто дерьмо в проруби… А вам куда ехать-то требуется?

Хотелось крикнуть: куда угодно, лишь бы подальше да побыстрей! Ограничился пояснением: в Читу либо на любую станцию ближе к железке.

Водитель глянул на часы, увеличил скорость. Чудо довоенной техники недовольно чихнуло, но поехало быстрее.

— Через часик — рейс на Дубровку. Оттуда пересядете до Читы. А там — дорога широкая, далекая, мигом до родителев доскачете… Или — куда хотите…

Не так-то прост этот мужик в рыжем свитере и лисьем малахае. Кажется, он заподозрил неладное, не шибко поверил в «болезни» отца и матери. Но ведь не копнул глубже, не принялся выпытывать — зачем, куда… Во мне шевельнулось теплое чувство к таежникам — к хозяйкам затейливого теремка, к водителям ЗИЛов», даже к Ижице, немало перепортившему мне крови. И к хитрому и одновременно простодушному водителю леспромхозовского автобуса.

Если удастся спастись, затеряться, выжду годика два, и обязательно поселюсь в полюбившемся поселке. Не нужны хвалённые удобства, не прельстить меня театрами да концертами, не заманить асфальтом тротуаров и дорог.

До самого аэродрома мы смотрели не вперед — назад. Вот мигнули фары — какая-то машина догоняла медленно ползущий автобус… Любаша спрятала лицо на моей груди, тихо ойкнула… Нет, не легковушка — самосвал… Где же этот чертов аэродром?

Сколько можно мучиться?

Остальные пассажиры крепко спали. Старик, переставив тяжёлую корзину с пола на колени, обнял ее руками и заливисто храпел. Молодайка пристроила младенца на пустующее место рядом с собой, защитила поставленным набок чемоданом и тоже спала. Пьяная троица дремала, то и дело просыпаясь и прикладываясь к своим жестянкам. Судя по их состоянию — с минуты минуту должны отрубиться.

Мы пересели на передние места, вплотную к водителю. Будто подталкивали его — быстрей, быстрей!

— Я озябла, — пожаловалась Любаша, спрятав руки под полу моего ватника. — согрей, пожалуйста.

Будь мы одни, она грелась бы в другом месте, там, где дремлет её любимая игрушка. Салон автобуса, наполовину заполненный пассажирами, таит опасность. Вдруг проснётся старик, или примется качать своего ребёнка молодая мать. Увидят женщину, бесстыдно запустившую руку в мужскую ширинку…

Впрочем, сейчас беглецам не до сексуальных игр, и Люба отлично это понимает…

Наконец, автобус остановился возле неброской избушки антенной на крыше… Слава Богу!

На прощание я сунул в ладонь водителя две фальшивки — что я мог еще дать, если «чистые» купюры необходимы для билетов на поезд, самолет… Подделки там — оставленные следы, по которым даже сыщик первого месяца службы вычислит беглецов.

— Станут о нас спрашивать — скажи, друг, не видел и не слышал. Может, дескать, на попутке ускакали — мало ли сейчас их шастает на трассе. Самосвалы, грузовики, служебки…

— Не учи папу детей делать, — рассмеялся водитель. — Я такого наплету — уши торчком встанут… Понял? Сделаю. А вы с бабой из аэроизбушки носа не кажите… Ежели я тебя, паря, правильно понял, эти твои нелюди станут обшаривать кажный дом. А уж аэропорт — в первую очередь… Не сумлевайся — все сделаю чин по чину!

Может быть, сдержит водитель данное слово? Правда, надежды на это маловато. Подсунут нож под рыжую бороду — мигом расколется. Кому помирать охота… А может быть, и не расколется — мужик вроде тертый, не из пугливых…

Едва мы вбежали в аэроизбушку, и приникли к заледенелому окошку, мимо проскочила легковушка. Ее болтало по дороге, бросало из стороны в сторону… Господи, сделай так, чтобы «жигуль» врезался в кедр, рассыпался и вознесся на тот свет вместе с нелюдями, сидящими в его салоне!

Сейчас Пельмень с Владькой догонят автобус, добродушный шофер охотно расскажет, где и зачем высадил мужчину с женщиной… Нет, не скажет, но Владька догадливый парень, сообразит, что к чему…

Ровно через полчаса мы с Любашей вылетели на Дубровку. В иллюминатор увидели — к избушке аэродрома на бешеной скорости примчалась машина, из нее выскочили двое… С высоты трудно разобрать, кто именно, но я был уверен — Владька и Пельмень,

4

Любаша нервно смеялась. Постепенно смех перешел в истерику. Задыхаясь, твердила: спаслись… убежали… Слава Богу!

В салоне — пятеро пассажиров. Самолет крохотный, не самолет — пчелка, большее количество пассажиров для него непосильная нагрузка.

Рядом с нами без умолку трещат две женщины. Перебирают косточки соседкам, их мужьям и детям. Мужчина с лопатообразной бородой уткнулся в толстую книгу, шевелит губами, и его усы потешно вздрагивают.

— Перестать, Любонька, успокойся… Все прошло, все позади. Сядем в Дубровке на поезд, домчит он нас до Читы, а там сообразим, куда податься.