Любовь под вязами (Eugene O'Neill. Desire Under the Elms)

Кэбот (пристукивая ногой). Давайте, ребята, покажите, на что вы способны! Не отставайте, девушки!

Скрипач (подмигивая присутствующим). Из всех семидесятишестилетних, каких я встречал когда-либо, вы самый что ни на есть молодец, Кэбот. Вот только глаза малость подкачали.

Сдержанный смех. (Продолжает, не давая возможности Кэботу ответить.) Променад! Сара, ты похожа на невесту, от которой жених отказался. Больше жизни, выше голову! Никогда не теряйте надежды. Боже мой, взгляните на Джонни Кука, — как он поднимает ноги. Не много же сил останется у него для завтрашней работы!

Смех.

Кэбот. Еще! Еще! Жмите! (Не в силах более себя сдерживать, врывается в круг танцующих, расталкивает их, дико размахивает руками.) Дайте мне место. Разойдитесь с моей дороги! Я покажу, как надо танцевать! Вы какие-то вареные, разве так танцуют? (Раздвигает круг.) Все отступают к стенкам и осуждающе смотрят на Кэбота.

Скрипач (провоцируя). Давай, Эфраим! Давай! (Снова играет.)

Кэбот пускается в пляс. Танцует хорошо, задорно, затем начинает импровизировать, выкидывая невероятные коленца: прыгает, стучит каблуками, ходит гоголем по кругу. Сгибается в три погибели, выпрямляется, дергается, как мартышка. Все, что он выделывает в каком-то диком индейской танце, сопровождает выкриками.

Кэбот. У-оп! Глядите! Глядите! Семьдесят шесть лет! Тверд, как железо! Меня никто не победит. Никто не сравнится, — глядите! Я доживу до ста лет! Я бы пригласил вас на мой юбилей, да вы к тому времени все перемрете. Вы — слабое поколение. Ваши сердца не красные, — розовые; в ваших жилах не кровь — вода. У-оп! Глядите! Я единственный мужчина, достойный внимания. Я убивал индейцев еще тогда, когда вас и на свете-то не было. Я сдирал с них скальпы. У-оп! У меня на спине шрам, — могу показать! Целое племя гналось за мной, я бежал, а стрела торчала у меня меж лопаток. Но я им отомстил! Око за око, зуб за зуб — вот мой закон! У-оп! Глядите на меня! Могу прошибить потолок! У-оп!

Скрипач (обессилев, опускает смычок). С меня хватит, Кэбот. Ну и силищи в вас!

Кэбот (доволен). Значит, и ты сдался? Но ты играл хорошо, — на, пей! (Наливает виски себе и скрипачу.) Они пьют. Выражение лиц присутствующих — холодное, враждебное. Наступает мертвая тишина. Скрипач отдыхает. Кэбот, прислонившись к бочонку, тяжело дышит, озирается по сторонам.

Эбин наверху встает с кровати и на цыпочках выходит из комнаты. Вскоре он появляется в соседней спальне. Тихо, крадучись, подходит к колыбели и смотрит на ребенка. На лице его отражаются то растерянность, то смущение, то нежность. С момента, когда Эбин оказывается у колыбели, Абби овладевает беспокойство. Она, не выдержав, встает и подходит к Кэботу.

Абби. Я поднимусь, взгляну на ребенка.

Кэбот (с нежностью). Ты очень слаба. Может, помочь тебе?

Абби. Ничего, я сама. Я скоро вернусь.

Кэбот. Не утомляй себя. Помни, ты нужна ему — нашему сыну. (С нежностью ухмыляется, проводит рукой по ее спине.)

Абби (ее передергивает от этого прикосновения). Не надо. Я иду… (Уходит.)

Кэбот смотрит ей вслед. Присутствующие перешептываются. Кэбот оборачивается, все замолкают.

Кэбот (все еще тяжело дышит, пот струится со лба). Голова чуть закружилась. Пойду на двор, подышу свежим воздухом. Скрипач, играй. Танцуйте, пойте. Вот (хлопает по бочонку) тут еще есть виски. Веселитесь. Я ненадолго. (Уходит, прикрыв за собой дверь.)

Скрипач (язвительно). Не торопись ради нас.