Любовь попаданки

– У киару кое-что украли из-за вас… – настороженно начала она, не сводя с меня глаз. Я поморщилась, но кивнула. Да, я причастна, увы. – И это грозит ему большими неприятностями… – Да уж, мутация и смерть – действительно немалые неприятности. Но к чему она ведет? – Он… заболеет. Может заболеть. Тяжело. Почти смертельно, – как-то сбивчиво выпалила она, внимательно вглядываясь в мое лицо. И, видимо, не обнаружив особого удивления, добавила уже совершенно другим тоном. – вы знали? То есть вы это специально?!

Я ошалело уставилась на оружие в ее руке, появившееся неизвестно откуда, и энергично замотала головой.

– Нет! Нет!! Я узнала уже здесь, на корабле…

– Откуда? – тоном опытного дознавателя поинтересовалась она.

– От киару, – почему-то почти с гордостью сообщила я, наивно полагая, что теперь она опустит оружие и извинится. Не тут-то было.

– Лжете, – холодно сказала взбесившаяся инопланетянка. – Он бы не стал это ни с кем обсуждать, тем более с… вами.

– Это с вами не стал, а со мной как раз обсудил, – огрызнулась я. Вот как я ей докажу? Разве что самого киару в свидетели привлечь?

– Нет, не может такого быть! Разве что… – она вдруг убрала оружие, не закончив фразу, так же стремительно, как и достала. – Хорошо, допустим. Раз вы уже знаете, что натворили, вы должны помочь это исправить!

– А можно исправить?! – я радостно подалась вперед, сразу простив ей все и даже проникаясь симпатией.

– Можно попробовать, – не разделила инопланетянка моего энтузиазма.

– Ну говорите же! – поторопила я словно нарочно замявшуюся собеседницу.

– Можно попробовать замедлить… болезнь, – о, как старательно она избегает говорить «мутация», как будто несказанное и не сбудется, это так по-человечески! – В теории.

– А на практике? – вежливо поинтересовалась я, проявляя чудеса терпения и воспитания. Вот что она тянет-то? Мне же не все равно. Мне уже давно не все равно, и с каждым днем все «невсеравнее».

– Есть некое средство… назовем его вирус. Потенциально он может остановить му… болезнь, но он слишком сильный.

– А что нужно, чтобы его ослабить? – осторожно спросила я, чувствуя, что я не то что вступила на край минного поля, нет, я шла-шла, и вдруг оказалась в самой середине этого поля. Чувствую, ответ мне не понравится, не зря она так тянет. А если я откажусь? Выпустит ли она меня отсюда, или сочтет все-таки агентом противника и прикончит?

– Ввести его представителю вашей расы, – сообщила инопланетянка, рассматривая меня в упор.

Представителю моей расы, ага. То есть мне, видимо. Вот радость-то какая…

– И чем это грозит? Представителю моей расы, – уверена, это именно то, что киару ей запретил. Вовсе не беседовать со мной, а вводить этот злосчастный вирус.

– Разными побочными эффектами, – вздохнула она и неожиданно призналась: – Есть даже некая вероятность летального исхода.

Некая вероятность, как мило. И какая же? Одна вторая, как в анекдоте? Какова вероятность встретить динозавра на улице? Одна вторая: либо встретишь, либо не встретишь. Очень обнадеживающе, да-да.

– Какая именно вероятность? – уточнила я.

– Практических данных нет, так что все показатели весьма условны, просто результат моделирования на основе результатов вашего обследования…

– Какая? – с нажимом спросила я, чувствуя, что мины на моем воображаемом поле не просто где-то прячутся и ждут неосторожного движения, а начинают уже сами сползаться ко мне.

– Тридцать процентов, – бросила она. – Разумеется, риск велик, и вы вправе отказаться, но не забывайте, что риск летального исхода для киару – сто процентов.

Наверное, в этом месте я должна была сразу согласиться как порядочный и самоотверженный человек. Действительно, если взять отвлеченные доли, риск тридцать процентов – уже почти приемлемый, особенно, если сравнить со ста процентами. Но я почему-то не ощущала себя ни самоотверженной, ни порядочной, и абстрагироваться от того, что тридцать процентов относятся именно к моему летальному исходу, никак не получалось. Киару… я очень хочу, чтобы он жил, но готова ли я за это умереть? Не знаю… Кроме того, насколько можно ей верить, этой инопланетянке? Может быть, все наоборот? Киару – тридцать процентов, Мария Романова – сто?

А что если она мне сейчас врет вообще во всем, и вирус нужен для другого? Чтобы ослабить, например, киару. Или вообще, просто убить меня как одну из потенциальных десяти? Почему-то же он запретил ей это?

– Я не требую ответа прямо сейчас, – разочарованно, как мне показалось, произнесла инопланетянка. – Подумайте. У вас еще два дня до окончания полета.

– А почему именно я? – спросила и тут же возненавидела себя за этот вопрос. Он звучал жалко. И вообще, я была жалкой. Но жить очень хотелось. Может быть, взять для этих целей предателя? Надо только выявить его или ее за пару дней, и можно пустить на опыты во благо всех киару в целом и одного синеглазого в частности…

– Вы – одна из лучших кандидатур, и… это ведь из-за вас, – ответила она, поднимаясь.

– А так вообще любой из нас подходит? – все же спросила я, ощущая, что от инопланетянки практически веет презрением.