Любовь попаданки

Он ответил не сразу. Вероятно, решал, насколько можно быть откровенным?

– Не все подходят, – наконец, произнес. – Не все согласятся. Не всех можно было оставить на Земле.

– А что, можно отказаться? – удивленно спросила я, налегая на аггру, хотя киару принес мне и другой еды.

– Можно, – спокойно сообщил он. И почти утвердительно. – Отказываетесь?

– Нет, – твердо, хоть и излишне упрямо ответила я. Но отказаться было невозможно, только не мне, я ведь и так натворила дел.

– А почему нельзя было на Земле спросить и не везти лишних? Не подходящих и отказавшихся?

Вкусная аггра и эффекта никакого, может, на меня не действует? Даже обидно.

– Мы полагаем, что кто-то из семнадцати работает на нашего врага, – коротко ответил киару, и я подняла на него глаза – может, это такой допрос завуалированный? Типа, не ты ли, Мария Романова, засланный казачок?

Нет, не похоже. Но уточню.

– Думаете, это я?

– Нет, не вы, – вздохнул он. Совершенно непонятно, чего именно вздохнул: хотел, чтобы была я?

– Почему? – спросила я, чувствуя неожиданный прилив смелости и глядя в тарелку все меньше, а на киару все дольше. Он как картинка. Ненастоящий, но очень красивый. А глаза – так вообще. Кажется, что в них затягивает: смотрела бы, смотрела и смотрела…

– Может быть, вам хватит? – аккуратно спросил киару, разрывая зрительный контакт, чтобы указать взглядом на тарелку.

– Так почему не я? – повторила вопрос, энергично мотая головой – нет, я хочу еще. Надо же убедиться, что дело не в этой штуке, а просто Никитос… ну такой вот он, Никитос.

– Вас бы не стали так подставлять с ключом, нашли бы другой способ, – пожал плечами киару, и отодвинул от меня тарелку с аггрой.

– А кто не подходит? – поинтересовалась я, чувствуя себя на редкость непринужденно и пододвигая тарелку обратно. – Отдайте, мне надо, у меня эксперимент!

– Никита Рекунов, например, не подходит, – сообщил он, как-то выжидательно глядя на меня и снова забирая тарелку. – Какой эксперимент?

Упс. То есть Никита, получается, тут целиком и полностью из-за меня? И непонятно, то ли я спасла его от проблем, то ли наоборот – основательно подпортила ему жизнь. Хотя в свете недавних событий последнее мне будет даже приятнее.

– Ну дайте же! – недоуменно сказала я, когда киару, перехватил мою руку, протянутую к заветной тарелке.

– Вам хватит, – повторил уже тверже жадный инопланетянин, и я собиралась возразить, но вдруг подумала, что и черт с ним, с этим экспериментом, куда важнее, что он держит меня за руку, и мы одни, и вообще… и вот только одно «но».

– А как вы выглядите на самом деле? – подозрительно спросила я. Сами понимаете, прежде чем приступать к домогательствам, стоит убедиться, что не медуза.

– На самом деле? – изобразил недоумение инопланетянин, и я пояснила:

– Ну, там, под скафандром.

Киару задумчиво посмотрел на наши руки, потом на остатки аггру и вздохнул:

– Под каким скафандром, Мария?

– Под этим, – не сдалась я, и свободной рукой потыкала в его руку.

На ощупь очень похоже на кожу. Неужели он действительно такой вот настоящий?! На руке я не остановилась – привстав, дотянулась и погладила по щеке. Кажется, киару вздрогнул. Щека же была теплой и настоящей, а я, удивляясь, почему не сделала этого раньше, провела пальцами по его губам.

Они тоже казались настоящими, и их очень хотелось попробовать не только пальцами…

– Мария, – сказал синеглазый, и мне показалось, что внутри у меня все завибрировало. – Пойдемте.

– Да! – сказала я, выходя из-за стола, и ожидая, что мы шагнем к кровати. Но киару сделал шаг к двери.

– В медотсек, Мария, – мрачно пояснил он.

– Нет, – сказала я. – Туда, – и, совершенно беззастенчиво кивнув на кровать, попыталась его поцеловать.

Увы, силы были не равны. В медотсек, к счастью пустующий, без этой златовласой куклы, киару доставил меня очень быстро, я же с удовольствием обнимала его за шею и позволяла себя нести. Мне все казалось правильным и хотелось разве что быть к нему еще ближе, и совершенно неважно где. Хочет сделать это в медотсеке, сделаем там. Мало ли зачем ему туда…

Когда он положил меня в капсулу и крышка стала закрываться, я заподозрила неладное.

– Но зачем? Почему? – спросила недоуменно и немного обиженно.

– Вы переборщили с аггру, Мария, и не понимаете, что творите, – как-то грустно сообщил синеглазый, глядя, кажется, на мои губы.

– Нет, – уверенно сообщила я. – Ваш этот аггру на меня совершенно не действует, он тут ни при чем!

– Две минуты, Мария, – сказал он. И дальше крышка закрылась, но я успела еще услышать, а может, мне показалось. – И если вы не передумаете, то я весь ваш.

Сначала я считала секунды, отчаянно желая, чтобы капсула открылась как можно скорее, но уже очень скоро мне захотелось, чтобы она не открывалась никогда, и нетерпеливое ожидание сменил тягостный обратный отсчет.