Любовь после никогда

Тихо умоляю всех, кто будет слушать, оставить ее здесь, со мной. Никто не может отнять у меня одного из немногих людей, которых я люблю.

ДВАДЦАТЬ ОДИН

Лейла

Я считаю в голове.

1, 2, 3, 4, 5…

Посчитай до 100, девочка моя, и засчитай время. Я вернусь прежде, чем ты закончишь.

За исключением того, что Тейни, как и мой отец, не вернется, и я это знаю. Врачи полны надежд и говорят хорошие слова, их банальности побуждают меня и Девана молиться, потому что ей нужна вся наша хорошая энергия. Сохраняйте веру, призывайте нас.

Она сейчас на операции.

Деван сидит рядом со мной, сжимая мою руку. Все места на моей одежде, которые были мокрыми от крови Тейни, теперь высохли, запеклись и затвердели, и это постоянное напоминание об этом. Низкий шум в ушах не утихает, а ладони постоянно влажные от пота.

Деван, кажется, не возражает.

Я сдвигаю руку, но хватка, удерживающая ее на месте, крепче. Деван не отпустит меня. Я едва замечаю его присутствие. Но он все еще здесь. Сидя рядом со мной в приемной больницы, мы оба тихо и неподвижно ждем новостей.

По крайней мере, он не пытается сказать мне, что все будет хорошо. Или мой личный фаворит, произнесенный миллионом и одним доброжелателем: — План есть, — я должна довериться плану , и все получится, как будто какой-то божественный кукловод принимает решения относительно траектории каждой жизни на этой планете.

Действительно трудно увидеть план, когда плохие вещи продолжают происходить. Либо вокруг ничего и никого нет, либо люди, которых я люблю, недостаточно важны, чтобы их спасти. Ни мама, ни папа, ни Тейни…

Мы с Деваном оба подпрыгиваем, когда его телефон вибрирует. Мое сердце ударяется о ребра с такой силой, что они треснут. Один взгляд на экран, и он наконец вырывается.

— Позволь мне сказать это. Это Эшкрофт, — бормочет он.

Я ожидаю звонка по поводу недавнего убийства. Эшкрофту понадобится отчет, и завтра нам придется провести пресс-конференцию. Я вытираю лицо. Мы должны были поговорить и с Хендерсоном…

— Ты справишься одна? — Деван еще не ответил и не встал. Его темные глаза ищут мои.

— Один из нас должен делать свою работу, — говорю я ему. — Пожалуйста, иди. Это наше дело, и я не хочу, чтобы кто-то еще вмешивался и мешал нашему прогрессу. Кого бы мы ни искали, к кому бы мы ни приближались… они пытались убить Тейни. Сделай это для нее, — мои глаза горят, но слезы не текут и не приносят мне облегчения. — Мне нужна минутка.

Деван смотрит еще секунду и наконец кивает в знак согласия. — Конечно.

Мы оба знаем, о чем я на самом деле прошу. Мне никогда не приходилось умолять Девана оставить меня в покое. До настоящего времени.

Он смотрит на меня так, будто боится оставить меня, как будто я могу сделать что-нибудь безумное, когда никто не смотрит. Я зашла так далеко, хочу заверить его. Я дошла до этого момента в своей жизни, сколько бы темных импульсов и мыслей из бездны ни атаковало меня в любой момент. Я буду в порядке. Со мной все будет в порядке.

Онемение внутри означает, что со мной все будет в порядке.

Деван нажимает на экран, чтобы ответить, и немедленно выходит из зала ожидания, чтобы поговорить с капитаном Эшкрофтом в более приватном месте.

Менее чем за полсекунды Габриэль падает на только что освободившееся место, появляясь в тот момент, когда Деван скрывается из виду. Я моргаю, глядя на него.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я свинцовым тоном.

— Разве это не очевидно?

Он подъезжает достаточно близко, чтобы оказаться там, если я приглашу приглашение, но с достаточным пространством, чтобы я не чувствовала себя задушенной.

— Какие новости? — спрашивает он.

— Пока ничего. Они все еще над ней работают. Я продолжаю готовиться к приходу хирурга.

— У нее было для тебя сообщение? — Габриэль толкает, не любезно. — Она хотела с тобой о чем-то поговорить?

— Да, она это сделала, — его голос успокаивает острые углы, а не онемение, и я расслабляюсь по отношению к нему на несколько дюймов. — Она сказала мне не возвращаться в клуб.

Я не смотрю на него.

Горечь поднимается внутри меня, как желчь, и обжигает все, к чему прикасается.

— Ты имеешь в виду «Бархатное Подземелье».

— Точно.

Не знаю, почему я не очень удивлена, увидев здесь Габриэля. Я качаюсь на краю жесткого пластикового сиденья, пока мои ноги не прижимаются к полу. Готовлюсь к воспоминаниям, которые всегда захватывают меня, когда происходит потеря такого калибра, такого масштаба.

Он издает какой-то звук в глубине своего горла, и когда я сосредотачиваюсь на нем с периферии, он смотрит на стену впереди. Пока он не заметит мое внимание и не повернется ко мне.

— Лейла… я не знаю, что я могу сказать, чтобы ты почувствовала себя лучше, — он одаривает меня кривоватой улыбкой, которую он не имел в виду. — Я знаю, как угрожать и убивать. Поддерживать? Этого нет в моем резюме.

— Я такая же.

Бессознательно я придвигаюсь ближе к нему, как будто тепло его тела растопит мой озноб и снова соберет мои раздробленные кусочки в связную картину.