Любовь правил не соблюдает (СИ)

— Да, — очень серьезно, но с лукаво поблескивающими глазами согласился глава Лань. — А также правила, запрещающие проклинать судьбу и сворачивать с намеченного пути.

Они рассмеялись одновременно, а затем начали неторопливо подниматься. Остановиться действительно пришлось не раз, ибо ступени, коих было несчетное количество, оказались еще и весьма крутыми. На очередном «привале» Мэн Ши, отдышавшись, поинтересовалась у Лань Сичэня:

— А скажите, пожалуйста, ваши правила ведь записаны где-нибудь?

— Да, разумеется, — ответил тот чуть удивленно. — А еще высечены на скале у самого входа в Облачные Глубины.

— Могу предположить, — Мэн Ши позволила себе тонкую улыбку, — что мимо скалы молодые люди пролетают в момент. Лучше выбейте свои правила на ступенях: поднимаясь медленно и глядя себе под ноги, они совершенно точно их прочитают.

— О… — растерянно пробормотал глава Лань, взглянув на нее как-то по новому. — Очень… свежая идея. Я предложу дяде подумать на нею. Вот только я не уверен, хватит ли нам…

— Правил? — поддразнила его Мэн Ши, однако ее лицо вытянулось, когда Лань Сичэнь, вздохнув, возразил:

— Ступеней.

Даже лестницы, устремленные в небеса, когда-нибудь заканчиваются. И все же Мэн Ши почти не поверила глазам, когда перед ее глазами появилась ровная площадка с высокими изящными вратами.

— Добро пожаловать в Облачные Глубины, госпожа Мэн, — обернувшись к ней, приветственно поклонился Лань Сичэнь.

Она улыбнулась ему немного беспомощно. До сих пор она довольно смутно представляла себе мир заклинателей, тем более тех, что из великих орденов. Думая о резиденции главы Цзинь, она воображала нечто, похожее на отцовский дом, только побольше и побогаче. То, что место, в котором проживает несколько сотен человек — и, скорее всего, еще столько же слуг, — должно быть поистине огромным, она осознала только сейчас.

— Прошу! — глава Лань сделал приглашающий жест рукой, и Мэн Ши на почти негнущихся ногах переступила последний рубеж.

Облачные Глубины оказались на удивление тихими. Им попадались люди, чьи лица вспыхивали радостью при виде Лань Сичэня, однако они склонялись в поклонах и вновь шли по своим делам, степенно и неторопливо. Не было слышно ни криков, ни даже отзвуков суеты. Очень… умиротворяющее, подумала Мэн Ши, глубоко вдыхая воздух, напоенный сосенным ароматом. Кажется, здесь ей вполне могло понравиться.

Они почти добрались до одного из самых больших зданий, когда оттуда вышел и устремился к ним навстречу человек. Высокий и стройный, не уступающий статью главе Лань, он выглядел старше, и на лице его мешались одновременно тревога и облегчение.

— Дядя! — просиял Лань Сичэнь, торопливо подавшись вперед. Однако он быстро опомнился и, почтительно сложив руки, поклонился. — Лань Сичэнь приветствует старшего наставника Лань.

Мэн Ши бросила на него удивленный взгляд. Как может этот мальчик, так тепло и сердечно попрощавшийся с ее сыном, вести себя столь сдержанно? По обмолвкам, сделанным за время их небольших привалов, Мэн Ши сделала заключение, что своего дядю юный глава Лань любил и не сомневался, что тот отвечает ему взаимностью. Несколько месяцев были проведены в разлуке и тревоге друг за друга, так к чему это неуместно официальное приветствие?

Однако еще сильнее она удивилась, когда мужчина, остановившийся в паре шагов от них, вместо того, чтобы сгрести своего блудного племянника в охапку, поклонился еще более церемонно и сухо произнес:

— Старший наставник приветствует главу ордена Лань!

========== Глава четвертая, в которой Лань Цижэнь встречает и провожает племянников ==========

Сичэнь вернулся.

На протяжении двух с лишним месяцев Лань Цижэнь запрещал себе думать о том, что этого может не случиться. В жестоком и несправедливом мире случиться может всякое, и юношу, спасающего из родного дома самое ценное его сокровище, на пути поджидало множество опасностей. Впрочем, как и его брата, вскоре оказавшегося заложником у все тех же бесчестных и лишенных остатков совести людей. Однако о Ванцзи хотя бы поступали сведения: он ранен, унижен, несвободен — но все же жив.

Уже решился вопрос с жутким фарсом под названием «перевоспитательный лагерь», уже оказался на воле Ванцзи, уже удалось залечить самые страшные раны родного дома — а от Сичэня по-прежнему не было никаких известий. Лань Цижэню приходилось утешать себя мыслью, что отсутствие новостей — это уже хорошая новость. Ведь если бы Сичэня схватили Вэни, они тут же раструбили бы об этом на всю Поднебесную. О том, что орден Лань не сумел уберечь ни наследника, ни драгоценную библиотеку, они кричали бы на каждом углу.

Но ведь можно погибнуть, и не попав в плен. Можно истечь кровью от ран, сгореть в лихорадке, утонуть в бурном осеннем потоке… Опытному заклинателю многое по плечу, но лишь тогда, когда есть возможность остановиться и передохнуть. А двадцатилетний мальчишка, которого и опытным-то язык не повернется назвать, наверняка окажется беспомощным под грузом навалившихся на него проблем.