Любовь правил не соблюдает (СИ)

— Да, — отчего-то под этим янтарным взглядом Лань Цижэню стало неуютно. Он в принципе не был привычен вести с женщинами подобные разговоры, и лишь возраст их обоих давал ему возможность не чувствовать себя чересчур развратным. — Заклинатели время от времени практикуют парное самосовершенствование, и, если они не желают каждый раз в результате этого обзаводиться детьми, могут временно перекрывать свою возможность к… оплодотворению. Обычно за этим следит сама женщина, но если ее уровень духовных сил недостаточно высок, то об этом должен позаботиться мужчина.

К его удивлению, госпожа Мэн возмущенно вскинулась.

— Нет! — воскликнула она. — Нет! Старший наставник Лань, о многом я жалею в своей жизни — но только не о том, что в ней однажды появился мой А-Яо! Ни за что на свете я бы не хотела, чтобы его не существовало! Даже если глава Цзинь никогда не признает его, даже если он не сумеет стать настоящим заклинателем — это все неважно! А-Яо — мой сын, и само его рождение — это уже счастье!

Цзинь Гуаншань.

Что ж, это многое объясняло. Ланьлин Цзинь стал одним из великих орденов не только благодаря своему богатству. Пусть Цзини и были не самыми трудолюбивыми заклинателями, однако врожденный талант они имели неплохой. Ничего удивительного, что отпрыск Цзинь Гуаншаня, не получивший от него ничего, помимо жизни, сумел сформировать золотое ядро, не прибегая даже к зачаткам обучения.

И все же столь влиятельный и богатый человек мог бы и позаботиться о своем ребенке и женщине, которая его родила. Пусть и говорили — эти сплетни проникали даже за глухие стены Облачных Глубин, — что любовниц у главы Цзинь бесчисленное множество, а все-таки хорошим потенциалом разбрасываться не след.

Лань Цижэнь сам не понимал, отчего на его плечи будто опустилась каменная плита. О том, что у этой женщины был любовник, от которого она вне брака родила ребенка, он знал уже несколько месяцев — отчего же имя этого любовника отозвалось такой горечью? Правила Гусу Лань запрещали осуждать, однако не запрещали делать выводы и давать трезвую оценку. Цзинь Гуаншань не был порядочным человеком. От общения с ним всегда оставались какое-то липкое, если не сказать гадливое ощущение и горячее желание тщательно вымыть руки и лицо. Однако красоты у главы Цзинь было не отнять. Он мало кому нравился из мужчин, но большинство женщин было от него без ума.

Возможно, устало подумал Лань Цижэнь, ему просто грустно осознавать, что такая женщина как госпожа Мэн, за которой он уже признал ум и душевную организованность, тоже пала перед развратным обаянием этого человека. Правда, в ту пору она должна была быть весьма и весьма юна — и это несколько утешало. Юные девы, как, впрочем, и юноши, еще не умеют мыслить рационально. Общаясь с другими людьми, они опираются не на разум, а на глупое слепое сердце — и горе тем, кого не сумеют остановить вовремя.

Госпожу Мэн, по-видимому, остановить было некому. Как и брата Лань Цижэня. Как многих и многих тех, кто мотыльками полетел навстречу опаляющей страсти.

— Вы правы, — отгоняя непрошенные образы, произнес Лань Цижэнь. — Хорошая мать никогда не пожалеет о рождении своего ребенка. Мне не стоило… формулировать свою мысль так, чтобы задеть вас.

Госпожу Мэн, казалось, слегка успокоили эти слова. По крайней мере, ее плечи расслабились, а с нежного лица исчезло столь неподходящее ему воинственное выражение. Она перестала быть похожей на маленькую птичку, отбивающую свое гнездо от хищника.

— Вы не задели меня, — ответила она, улыбнувшись так горько, что в груди невольно защемило. — Поверьте, старший наставник Лань, вы, и ваш племянник, и весь ваш орден были добрее ко мне, чем… чем практически все люди, встреченные мною ранее. Я знаю, что я падшая женщина, и никогда не посмею забыть об этом, но…

Он остановил ее жестом, не в силах сразу совладать с голосом.

— То, что кто-то другой был к вам более жесток, не дает мне право не следить за собственными словами, — произнес Лань Цижэнь, когда наконец сумел сделать это. — Если бы не ваш сын, возможно, у меня сейчас уже не было старшего племянника, поэтому не мне укорять вас за… проявленную некогда несдержанность. Поэтому, если Цзинь Гуаншань не оправдает возложенных на него вами надежд, то я подтверждаю слова Сичэня: вашего сына всегда будут рады видеть в Облачных Глубинах.

Губы госпожи Мэн шевельнулись, словно она собиралась что-то сказать, но все же с них не слетело ни слова. Она лишь потупила взгляд и благодарно склонила голову.

Лань Цижэнь поднялся и направился к выходу, чувствуя, что свежий воздух ему сейчас нужнее всего. Однако на пороге он замер, а затем, обернувшись, спросил:

— Вы сказали, что прочитали все правила на Стене Послушания?

— Да, разумеется, — подтвердила Мэн Ши. — В первые же дни.

— И вы сказали, — поколебавшись, уточнил Лань Цижэнь, — что запомнили их?

— Да, — вновь ответила госпожа Мэн.

— Все три тысячи?

Мэн Ши с готовностью кивнула и поинтересовалась:

— Вы желаете, чтобы я их перечислила?

— Не стоит, — взяв себя в руки, отказался Лань Цижэнь. — Вам не было нужды их учить…