Любовь принцессы

Союз их был настоящим и полным слиянием душ, тел и разума. Им не пришлось притираться друг к другу, сглаживать острые углы, потому что таких углов и вовсе не было. Они подходили друг к другу плотно, словно две части разрезной картинки. И как Джеймс, терпеливо выслушивая Диану и стараясь вникнуть в ее заботы, стараясь поддержать ее веру в важность той общественной работы, которой она отдавалась с такой страстью, давал Диане дополнительный стимул, так и Диана болела за него и верила в его успех. О своем восторге по поводу его продвижения по службе она не уставала повторять ему в многочисленных письмах и поздравительных открытках. Она знала, что при его терпении, рвении и прилежании, при его бесстрашии, при его вере в воинский долг и той гордости, с какой он его исполняет, он был прирожденным лидером.

Она любит его, хочет стать частью его жизни, а значит, должна разделять и все его служебные заботы. Она знала, как серьезно он к ним относится, как много они для него значат, и задавала бесчисленные вопросы, желая знать о его службе все до мелочей.

Он рассказал ей, что на прежнем месте, когда он занимал должность начальника штаба, в его ведении было три конюшни и весь штат служащих в них. Он объяснил, что в его обязанности входило проведение публичных мероприятий и инструктирование подразделений содействия армии, прибывающих в Лондон для исполнения церемониальных задач, а также надзор за информационной службой гвардейской дивизии.

С радостью узнала она, как он быстро проявил себя на прежнем посту, предложив новую систему набора конюхов, а наблюдая его в общении с другими офицерами, она оценила его вежливость и выдержку. Он часто непринужденно беседовал с подчиненными, всегда интересуясь их жизнью и заботами, и в эти минуты можно было видеть, что они ему не безразличны. И у нее не оставалось никаких сомнений, что и на новом посту он исполнит свой долг безупречно и сможет снискать уважение подчиненных, потому что ни на минуту не забывает о своей ответственности перед ними. Впрочем, он не забывал, что в ответе и за нее.

Несколько раз, во время обедов в Кенсингтонском дворце, Джеймсу довелось видеть ее сыновей, юных принцев Уильяма и Гарри. Перед сном они вбегали в гостиную пожелать ей спокойной ночи, всегда чистенькие, в уютных старомодных пижамках и халатах. Эти сцены счастливой семейной жизни восхищали его. Джеймс, придерживаясь вполне традиционных взглядов на воспитание детей, дурное поведение и непочтительность к взрослым считал недопустимым, и в этом отношении безупречно вежливые дети Дианы — им было в то время четыре и два года — его не разочаровали. При этом их не отягощали пустые формальности, которым подчинялось все в детстве Дианы и ее супруга Чарльза. Они не мялись на пороге, не умея ступить и шагу без руки гувернантки, и не замирали беспомощно, не зная, что сказать и что сделать.

Одного лишь Диана ни за что не хотела и не могла уступить королевской семье, ломая устоявшиеся традиции, — воспитания своих детей. И в этом одном она сумела одержать победу. Уильяму и Гарри не приходилось сомневаться, что их любят, что каждая грань их благополучия тщательно отделана и продумана. И насколько это было в человеческих силах, Диана стремилась сделать так, чтобы ее сыновья, не забывая о том, кто они и какую роль призваны играть в будущем, жили по возможности нормальной человеческой жизнью.

Как резвые щенята вбегали они в гостиную, ожидая ее одобрения и любви. И хотя ее любовь к ним не знала границ и она не прибегала к мрачным угрозам и пустым обещаниям, которые даются, лишь бы отделаться, и никогда не исполняются, они всегда понимали, когда заходили в баловстве слишком далеко. Ибо она любила их слишком сильно, чтобы сойти с порой весьма тернистого пути поддержания дисциплины или чтобы ослабить ограничения, которые, может быть, и заставляли их плакать, которым они противились, но в глубине души были благодарны. Ведь Диана чувствовала, что, даже если все, вокруг начнет рушиться, если жизнь примет непривычный оборот, твердые жизненные правила, воздвигнутые на надежной основе, смогут по крайней мере послужить им верной опорой.