Любовь принцессы

Одной из таких неожиданностей оказалось письмо от его прежней возлюбленной Эммы Стюардсон, с которой до встречи с Дианой у Джеймса были весьма серьезные отношения. Как и большинство его связей, этот роман стал затухать, и Эмма покинула его, не встретив со стороны Джеймса ожидаемой пылкости. Едва лишь в их отношениях наметилась настоящая душевная близость, он отступил. Его опасения обидели Эмму, которой казалось, что они предназначены друг другу самой судьбой. Понимая, что он не готов соответствовать ее притязаниям, и опасаясь, между прочим, что вообще никогда не будет к этому готов, Джеймс оттолкнул ее своей пассивностью. И уже сам факт, что он не стал противиться, когда она пригрозила ему разрывом, и ничего не ответил ей, говорил сам за себя. Эмма бросила его, но не забыла.

Узнав, что он находится в Персидском заливе, она написала ему нежное письмо. Ведь никто не был ей так дорог в свое время, как Джеймс, и не исключено, что еще не все потеряно. Джеймс был искренне рад получить от нее письмо, как вообще был рад узнать, что так много людей думают о нем, пока он томится в этой пустыне. Он ответил ей, впервые не заботясь о том, как это может быть воспринято. Какая разница, что он напишет, если каждое письмо может оказаться последним? Конечно, чужбина и роковые неожиданности, какие преподносит война, обостряют чувства. Словом, он был несколько более щедр и благожелателен в излиянии своих чувств к ней, чем прежде, невольно внушив ей ложные надежды.

Поэтому, когда Эмма прочла в колонке сплетен о том, что Джеймс регулярно получает письма от принцессы Уэльской, она была потрясена. Решив отомстить Джеймсу, она продала историю их связи одной воскресной газете.

Джеймсу переслали экземпляр газеты, и он читал злополучную статью, не веря своим глазам. Было что-то противоестественное в том, что ему приходилось узнавать об этом последним. И у него не было возможности оценить реакцию тех, кто уже имел сомнительное удовольствие прочесть это. Как и во всяких статьях подобного рода, которые любила читать Эмма, но о существовании которых Джеймс даже не подозревал, здесь упоминалось и о том, что Диана осыпает его письмами и подарками. Уже при беглом прочтении, прежде чем он успел вдуматься в смысл написанного, его обуяла бессильная ярость.

Наверное, если бы все дело было только в его гневе или в том, чтобы проглотить горькую пилюлю предательства, ему было бы много проще. Он мог бы в порыве гнева грубо оборвать Эмму и выбросить всю историю из головы.

К сожалению, дело обстояло гораздо сложнее. Случилось именно то, чего он страшился больше смерти. Пусть он давно это предвидел, его охватил панический страх. Теперь, когда тайна их раскрылась, покоя не будет. В его жизни произошли необратимые перемены. Коль скоро газеты обратили на них с Дианой внимание, они станут постоянной мишенью, любимой темой. И с этим ничего не поделаешь — журналистов не переспоришь. Это конец, потому что никто не узнает истины, никто не сможет понять их.

И эта мерзкая газета в его руках — сигнал для всех, кто был рядом с ним, что и они окажутся под прицелом грязных сплетен. И, как это ни прискорбно, кое-кто, оказавшись в центре внимания, еще и будет гордиться. Увы! — такова человеческая природа.

Почва уходила у него из-под ног. Неужели теперь он не сможет рассчитывать на бескорыстную дружбу? Неужели теперь никому нельзя будет довериться? Как ужасно, что теперь ему придется облачиться в броню цинизма, что он не сможет больше с открытой душой обращаться к людям. Теперь он вынужден подвергать сомнению всех и вся, и, прежде чем сделать шаг навстречу, он должен все досконально проверить.

Он вспомнил об одном недавнем письме Дианы. Теперь-то он понял, о чем она говорила. Как грустно, писала она, что людям, связанным с нею, приходится, как и ей, претерпевать беспардонное вмешательство в личную жизнь. Как несправедливо, что невольно она подставляет под удар тех, кого любит. Речь шла о ее младшем брате Чарльзе, который всегда был ей особенно дорог и близок. У него возникла мимолетная связь в Париже с небезызвестной Салли Энн Лассон, вскоре после женитьбы на манекенщице Виктории Локвуд.

Газетчикам стало обо всем известно из-за того, что Салли Энн решила устроить скандал, и Чарльз попал в осаду. Он позвонил ей, чтобы извиниться за причиненные неприятности, и Диана почувствовала только жалость к нему и гнусность своего положения. То, что ее брату, совершившему ошибку, приходится теперь расплачиваться перед всем миром, Диана переживала очень остро. Проступок брата не вызвал у нее стыда за него, а только горькое к нему сочувствие. Все ее симпатии были на стороне семьи. А на попытки сохранить видимость благопристойности во имя королевского дома она давно уже махнула рукой.