Любовь простит

Арчи услышал доносящиеся из спальни Мэгги какие-то подозрительные звуки. Внутренне подобравшись, он выхватил пистолет и в несколько прыжков оказался на пороге комнатки Мэгги.

Она на коленях стояла на полу и, закрыв лицо руками, горько плакала. Плакала так, словно ее душа разрывалась на части.

— Почему… ну за что?.. — донеслось до Арчи.

Он сунул пистолет за пояс и, немного помедлив, шагнул вперед, присел рядом с Мэгги и обнял ее, обеими руками крепко прижав к своей груди. Мэгги сопротивлялась, но не сильнее, чем обиженный ребенок противится родительской настойчивой ласке. Потом спрятала лицо на его груди и стала всхлипывать еще горше.

Арчи казалось, что каждая ее слезинка обжигала, расплавляя какую-то часть его существа. Еще несколько минут назад эта женщина казалась холодной, замкнутой в себе. Лишь теперь он понял: она пряталась от него.

— Ах дурочка, — пробормотал он, целуя ее в макушку. — Не плачь… Ну, пожалуйста, не плачь.

Она заплакала еще безутешнее. Не зная, что еще предпринять, Арчи крепче обнял Мэгги, снова и снова шепча ее имя, чувствуя ее боль и всем сердцем желая взять эту боль на себя.

Он знал, что слезы были не от страха, нет. Эти слезы были из-за него. Это он вызвал их тем, что стал повелевать и приказывать. Неужели Мэгги не понимает, что он боится за нее? А ведь для него это не просто очередное дело — речь идет о жизни дорогого для него человека. Любая ошибка, которую он может совершить, будет стоить Мэгги этой самой жизни. И тогда для нее не наступит завтра — то будущее, которое она так хотела увидеть.

— Об-бе-ща-ай мне, — всхлипнула Мэгги, — обещай мне, — повторила она уже спокойнее.

— Что я могу пообещать тебе? — прошептал Арчи с замиранием сердца.

— Не знаю, — так же тихо откликнулась Мэгги. — Просто что-нибудь. Что угодно. Что не оставишь меня, что дашь мне понять: прошлая ночь многое значит для тебя. Скажи что-нибудь, что помогло бы мне преодолеть страх. Просто поддержи… Обещай не забывать меня…

В Арчи будто вонзили нож. Его руки еще крепче сжали Мэгги. Разве она не понимает, что просит не о малом, а сразу обо всем? Разве не знает, что разбивает ему сердце?

— Я же здесь, милая, я здесь…

И хотя Мэгги ничего не спросила, он чувствовал ее вопрос: «А надолго?» — ответить на который не мог ни ей, ни себе самому.

Арчи прижимал ее к себе, ожидая, когда слезы иссякнут.

Джек не знал, в какой комнате пряталась Мэгги, — все портьеры на окнах были задернуты.

Маленькая, тщедушная, еще не старая вдова в розовом стеганом халате с готовностью рассказала ему о планировке дома Мэгги. Женщина уверяла, что была там всего несколько раз, но помнит все детали. Если войти в заднюю дверь, то кухня будет справа, прямо столовая, а гостиная слева. За гостиной находится тренировочный зал. На втором этаже расположены три спальни, одна из которых выходит на передний двор, хозяйкина — на восток, а комната для гостей — на задний двор. Но чего вдова не могла вспомнить, так это сколько ванных комнат и туалетов располагалось на каждом этаже. Она плавно перешла на болтовню о подаренных ей племянником мексиканских растениях, о черепице, о тысяче ничего не значащих мелочей, и Уоттер засунул ей в рот кухонное полотенце.

Не было смысла оставлять вдовушку в живых, подумал он, когда, без усилий преодолев каменную стену ограды, проскользнул в тень веранды дома Мэгги. Но он ненавидел объяснимые поступки. Позже, когда это уже не будет иметь значения, пусть люди гадают, почему он оставил в живых свидетельницу…

11

У Арчи ныла спина и гудели ноги, но он продолжал обнимать Мэгги, хотя она и перестала плакать. Просто молчала. Уж не уснула ли?

— Извини, — неожиданно услышал он.

— Не извиняйся, это я заставил тебя плакать.

— Не ты. Нет, правда, не ты. Я почувствовала, будто мир рухнул, и не знала, куда деваться.

— Ты можешь всегда рассчитывать на меня, — произнес он, откашлявшись.

— И что же мы будем делать? — после минутного молчания тоненьким голоском спросила Мэгги.

Арчи не понял: то ли она спрашивает о странных взаимоотношениях, которые у них вдруг сложились, то ли об Уоттере. В любом случае ничего определенного он не мог ответить, поэтому сказал:

— Иди умойся. Потом мы спустимся вниз, и я приготовлю кофе.

Он не признался, что, похоже, ближайшие часы выдадутся горячими. Но, прежде чем отпустить ее, добавил:

— Прошлая ночь для меня так много значит… — Сказанное не составляло и сотой доли того, в чем ему хотелось бы признаться Мэгги. Но Арчи больше не мог выдавить из себя ни слова. И так сказал намного больше, чем когда-либо прежде говорил кому-нибудь.

— Ну так продолжим ее…

Арчи прикрыл глаза. Боже, ведь Мэгги прекрасно знает, как сильно он хочет ее.

— Детка, преступник рядом. — Арчи отчаянно взывал к ее здравому смыслу. — Нам необходимо быть начеку. Мы не можем позволить себе предаваться наслаждениям и…

— Нет, можем, — упрямо возразила Мэгги.

И, прежде чем Арчи сумел остановить ее, она потянулась к нему и коснулась губами его губ. Он ощутил вкус ее соленых слез, и уже ничто на свете не смогло бы его оторвать от Мэгги.