Любовь против правил

Неверной походкой он вышел из сарая.

— Я отправляюсь в деревню. Надо пополнить запасы.

Он собирался добыть выпивку, даже если это его убьет.

— Уже поздно. Через полчаса совсем стемнеет. А вы представления не имеете, где находится деревня.

Его раздражали ее рассудительность, ее благонравие и ее дурацкая уверенность, что она ему помогает.

— Я не могу помешать вам отправиться туда завтра. И определенно не смогу помешать вам заказать новую партию спиртного. Но сегодня ночью я настоятельно советую вам остаться здесь.

Он грубо выругался. Повернувшись — сердце его билось тяжело и неровно, — он вернулся в сарай и схватил пустую бутылку в надежде, что на донышке осталось хотя бы несколько капель. Но обнаружил лишь слабый алкогольный запах.

Снова раздался ее голос, ровный и непреклонный:

— Я знаю, для вас, милорд, небо обрушилось на землю. Но жизнь продолжается, и вы должны с этим смириться.

Он швырнул бутылку в дальний угол сарая. Она не разбилась, а только ударилась о стену с глухим стуком и шлепнулась на кучу джутовых мешков. Фиц в ярости выскочил из сарая и оказался лицом к лицу с ней.

— Какого черта вы рассуждаете о том, как рушится небо? Это крушение жизни, к которой я готовился годами!

Она подняла на него глаза. Поразительно, но сила и напряженность ее взгляда противоречили практически непроницаемому выражению ее лица.

— Вы думаете, вы единственный, у кого разбито сердце из-за этого брака?

И не потрудившись объяснить свое загадочное высказывание, она резко повернулась и вернулась в дом.

Сначала казалось, что все в порядке, не хуже, чем обычно. К тяжести в голове и головокружению при пробуждении с похмелья Фиц уже давно привык. Но с течением времени головная боль значительно усилилась и вскоре стала невыносимой. Руки его дрожали. Ночная рубашка промокла от пота. Раз за разом накатывала тошнота, рвота выворачивала внутренности.

Ему никогда не было так плохо. Впервые в жизни физические страдания вытеснили из его головы все мысли, кроме желанной янтарной жидкости, к которой он так отчаянно стремился. Он молил, чтобы ему дали стакан этого зелья, хотя бы рюмку, даже один глоток. И не обязательно, чтобы это было хорошее виски. Бренди тоже вполне бы сошло, как и ром, водка, абсент или даже глоток обычного джина, в который для запаха добавляют живицу.

Ни капли спиртного не получил он для облегчения своих мук. Но время от времени он смутно осознавал, что в комнате находится не один. Кто-то подавал ему воду напиться, отирал пот с лица и, возможно, даже подстилал под него свежие простыни.

В какой-то момент им овладел тревожный сон. Сновидения были полны истязающих его монстров и вынужденных расставаний. Несколько раз он в ужасе просыпался с бешено бьющимся сердцем в уверенности, что упал с огромной высоты. И каждый раз он слышал успокаивающий шепот возле своего уха, убаюкивающий, нежный.

Он снова открыл глаза в полутемной комнате, чувствуя себя так, будто только что оправился от сильной лихорадки: горечь во рту, полный упадок сил, в голове пустота. Окно было завешено простыней, так что трудно было определить время дня. Керосиновая лампа озаряла стены тусклым оранжевым светом. А перед ним… Неужели это — он несколько раз моргнул сухими воспаленными глазами — большой букет маргариток в глиняном кувшине? Да, действительно, маленькие маргаритки со свежими белыми лепестками и желтыми середочками, яркими, как солнце.

А позади букета на низенькой скамеечке для ног дремала его жена. Ее рыжеватые волосы были заплетены в косу, переброшенную через плечо.

С трудом поднявшись в сидячее положение, Фиц увидел рядом со своим матрасом на полу поднос, на котором стояли пузатый чайник, намазанные маслом тосты, миска с виноградом и пара вареных яиц, уже очищенных, прикрытых чистым белым носовым платком.

— Боюсь, чай уже остыл, — послышался ее голос, когда он потянулся за чайником.

Чай и вправду был чуть теплым. Но Фиц так хотел пить, что это не имело значения. И он достаточно проголодался, чтобы, несмотря на тошноту, съесть все, что было предложено.

— Как вы ухитрились приготовить чай?

Леди может разливать чай в своей гостиной, угощая гостей, но никогда сама не вскипятит чайник. И уж определенно она понятия не имеет, как развести огонь под чайником.

— Здесь нашлась спиртовка, и я научилась ею пользоваться. — Она прошла вперед, взяла поднос с его колен и некоторое время смотрела на него, словно он был незнакомцем, потерпевшим кораблекрушение, вынесенным на берег волной к ее ногам. — Я оставлю вас, чтобы вы могли отдохнуть.

Она была уже на полпути к двери, когда он вспомнил, что хотел спросить.

— А что здесь делают эти маргаритки?

— Ромашки? — Она оглянулась на пышный букет. — Я слышала, что ромашковый чай помогает заснуть. Понятия не имею, как готовить ромашковый чай, но надеюсь, что вам приятно смотреть на цветы.

Ромашки были такими яркими, что было больно глазам.

— Не могу сказать, что очень приятно, но благодарю вас.

Она кивнула и покинула комнату, оставив его одного.