Любовь раба (СИ)

Часть 1. Невольник.

Лежу на животе в густой пыли,

пыль забивается в глаза и ноздри,

а вдалеке плывут, как корабли,

груженые товарами обозы.

В базарный день на площади Содом,

толпа шумит, торгуясь, покупая,

что нужно и не нужно на потом.

Монеты и навар торгаш считает.

Вот ломятся от фруктов и сластей

под тенью полосатого шатра

прилавки. С разрешения властей,

мешаясь с искрами горящего костра

там ароматы жареного мяса:

шашлык шкворчит жирком на углях.

Лаваш в тандыре, стенки опоясав,

Пропекся. На подстилке мальчик смуглый

с почтенным старцем об руку сидит

рассказывая людям о скитаньях,

и на коленях древний манускрипт

разложен, бережно хранящий знания.

Поодаль, в центре площади кипит

торговля не простым, "живым товаром":

там плеть, взвиваясь, яростно свистит,

рабам на спины опускаясь с жаром.

Я тоже раб, по пояс обнажён,

и солнце мне нещадно жарит спину.

- А он силён... И хорошо сложён...

но ранен.

- Я за это цену скину!

- Так по рукам? - мой новый господин

Ведёт меня к своей пустой телеге.

- И это все?!

- Мне нужен лишь один.

***

Жара. А я задумался о снеге...

Часть 2. Дочь паши.

Под пологом шатра прохлада тени,

и благовоний терпкий аромат.

- Вы здесь уже?...

- Неверный, на колени!...

Она ...прекрасна! Веером дрожат

её густые тёмные ресницы.

Глаза черны, и влажных губ рубин,

разлет бровей, вспорхнувших птицей:

все тянет, как магнит. Неукротим

её манящий, полный неги взор,

а смоль волос струящихся сияет.

Я чувствую себя почти как вор,

что в сад залез и там плоды срывает,

когда смотрю на хрупкую фигуру,

шелка с парчою или органзой

укутывают в золото с пурпуром,

к ногам спадая легкою волной.

- Зачем он вам, о, госпожа? - сжимая зубы,

на девушку внимательно смотрю.

- Хочу развлечься, скучно... - эти губы...

целую мысленно, ласкаю и горю!

- На площади он будет драться с тигром,

без палки и ножа, и кто сильней

покажет бой.

- Какая ставка в играх?

- Свобода, жизнь. Убив царя зверей,

раб сможет получить их в битве честной.

- Что ж, это невысокая цена.

Согласен?

- Да! - сомнения неуместны,

моя душа решимости полна.

Глава 3. Схватка.

Толпа гудит. На площади арена.

А в центре, на виду у всей толпы

я, жалкий раб, решивший жизни цену

с судьбою разменять "на кулаки".

Решеткой огорожено пространство,

беснуется народ, толпа ревет

и зрелищ ждёт: смертельным танцем

закончится борьба. Вот он идёт!

Полны кошачьей грации движенья,

глаза желтеют и огнём горят.

На шкуре рябь полос, хитросплетенье.

Играя, мускулы о мощи говорят.

Тигр! Ты зверей единственный властитель.

Жесток твой нрав, остры твои клыки.

Зачем тебе, скажи, о небожитель,

презренный раб, чьи дни так коротки?

Он голоден - и нет другой причины,

что побуждает зверя убивать.

Людьми придумано, что под его личиной

жестокость скрыта. Мне ль не знать

повадок этой гибкой дикой кошки?

Он жизнь мою сцепив в своих когтях,

следов оставит рваные дорожки,

расчертит тело ранами. И страх

противным гадом в сердце зазмеится,

сомнениями душу бередя,

и мысль забьется ошалелой птицей:

зачем свобода, если жизнь - одна?

Готов самец к прыжку: пригнулся ниже,

когтями страшными в пыли скребет,

и Бездна подступает ближе, ближе...

обратный начался уже отсчет.

Три...два...один... Струною рвётся время,

сплетая крики воедино, рык и боль

в одном ужасном, сладостном мгновении,

что шансы "хищник-человек" сравняет "в ноль"...

Кровь на арене, пыль столбом поднялась,

безликость лиц, эмоций круговерть...

Суть зрелища - нужна ли людям жалость?

Цена у каждой ставки - чья-то смерть.

Истерзанная плоть покрыта пылью,

Стихают крики, стоны. Тишина

скрывает чью-то боль. Всесильный,

Бог всемогущий! Кончена игра.

Тигр или человек? Кто победитель?

Кто выжил, кто в объятья смерти пал?

Повержен хищник. Раб иль повелитель?

Свободен!... Жив!...

Таков игры финал.

Но каждый шаг так тяжело даётся.

Сжал кулаки и в воздух их поднял,

Ловлю прощальные лучи я солнца.

Я победил.

И, бездыханный, пал.

Глава 4. Пробуждение.

Мне кажется, что я плыву, и волны

ласкают тело. Омывает бриз

нагую кожу. Даль безмолвна,

лишь пены музыка в сверканье брызг...

- Он жив еще! Скорей воды несите!...

Касанье пальцев, шепот нежных фраз...

И солнце опаленное в зените

не потревожит тенью скрытых глаз.

Ладони тёплые ласкают кожу,

Смывая грязь, соленый пот и кровь,

рождая дрожь внутри. Но невозможно

не умерев, родиться к жизни вновь.

Раскрыв глаза, её очей магниты

перед собой так ясно вижу я.

И жар в груди рождается забытый,

под кожу проникая, словно яд.

- Болит? - ее рука коснулась сердца,

прошлась ладонью вниз по животу...

рождая стон в душе у иноверца,

вздымая возбужденья наготу.

- Как ты красив, а я не замечала.

Как ты силён и храбр, твои глаза... -

красавица, смутившись, замолчала,

и по щеке её стекла слеза.

- Так где болит?

- Там, где другим не видно,

к словам и ласкам непривычен раб.

- Но ты свободен, победитель тигра...

Я помогу, ведь ты совсем ослаб!...

***

Как хороша невинная улыбка,

и как манят любимые уста!

Все нереально в этом мире, зыбко,

но пустоту заполнит красота.

Она так трогательно, осторожно,

так нежно держит за руку меня,

что не любить, не верить невозможно,

да и не погасить уже огня...

Очнувшись ото сна, я замечаю,

как взор её моих коснулся губ,

я тело её трепетно ласкаю,