Любовь.ru

На следующий день мы подали заявление в ЗАГС. Расписали нас быстро, в тот же месяц. Свадь­ба была скромная, Полинка сама на этом настояла. Даже фату белую не стала надевать. Посидели тихо. Мои родители, ее родители, тетка Марья, дед Ан­дрей да трое Полинкиных братьев-сестер. Мне тут же дали комнату в коммуналке, а через три года и отдельную двухкомнатную квартиру. Мишке как |раз исполнилось три.

Рожала она тяжело и на два месяца раньше сро­ка. Я был сам не свой. На работе зашиваюсь, а тут еще и с женой плохо. В эти дни Василий встретил меня во дворе:

«Ну, как Полина?»

«Нормально», — говорю.

«Да ты не стесняйся. Мы же с тобой друзья. Помощь нужна?»

«И как ты мне можешь помочь?» — спрашиваю.

«Давай в роддом съезжу? Отвезу передачу, узнаю, как дела. У меня там знакомая медсестра работает».

И поехал. Две недели так ездили с ним. По очере­ди. День я, день он. А потом вместе у крыльца стоя­ли. Я с букетом, и он с букетом. Как Полина вышла из больницы со свертком на руках, у меня сердце обмерло. Не знаю уж, от любви или от страха. В гла­зах потемнело, а ноги к земле приросли. А она спу­скается с крыльца, подходит и протягивает сверток мне:

«Сын».

Вот и все. Василий с тех пор больше к нам не заходил. К жене у меня никогда не было никаких претензий. Рожать она больше не могла, да я не сильно от этого огорчался, насмотрелся на Полинкину семью. Многодетную. Надо одного сына на ноги поставить, а такой, как мой Мишка> многих детей стоил. Красивый — в мать, умный — в меня, навер­ное. Учился только на одни пятерки, школу закон­чил с золотой медалью и поступил не куда-нибудь, а в Плехановский. Огромный конкурс был, но мой Мишка поступил. Я уже чуял, что в нашей стране перемены большие грядут. И вовремя подсуетился. Подготовился то есть. Вовремя ушел с завода, с хо­рошей должности, нашел компаньона и открыл свое дело. Небольшое, но прибыльное. А со временем развернулся, конечно.

Мишка тоже у меня на фирме работать начинал. Только вспыльчивый он, горячий. И работать никог­да ни под кем не хотел. Сам, мол, с усам. Ясное дело: молодой, умный. Образование опять же высшее эко­номическое. Открыть свое дело я ему, конечно, по­мог. Денег дал. Хотя всех бухгалтерских бумажных дел не понимал никогда: консалтинг, аудит, отчет­ная документация, вывод из-под налогов... У меня всегда работали опытные профессиональные бух­галтера. Мое дело купить подешевле, продать подо­роже. Опять же, купить оптом, продать в розницу, на прибыль купить еще больше оптом. А Мишка, стервец, здорово развернулся на своих бумажках. В двадцать девять лет имел все. На «Мерседесе» пятисотом ездил. На новом. Я себе такую машину так и не купил. У меня одна любовь: «лотос». Нату­ра, видно, такая. Однолюб, и все тут. Правда, давно уже не «Москвич», «Пассат» новый, круглый. Но все равно: «лотос».

А почему имел, а не имеет? Так в этом-то вся и драма. Убили его. Больше двух месяцев уже про­шло, как убили...

Люба вздрогнула, прокрутила поспешно пу­стую страницу. Как, и все? Оказывается, за то время, что она болела, у Стрельцова убили един­ственного сына! Нет, чуть раньше. Еще до того, как погиб Олег. Вот к чему продолжение истории о коньках! Последний абзац первого послания

Павла Петровича. О неожиданной.встрече. Она, очевидно, имела во всей этой истории ключевое значение. У Павла Петровича умерла два года назад любимая жена, два месяца назад погиб сын. Стрельцов мучается, страдает. Видимо, винит во всем себя самого. Но о больном говорить трудно. Надо его расшевелить.

КОМУ: Пациенту

ОТ КОГО: от Доктора

ТЕМА: домашнее задание

Вы должны вернуться к гибели сына. Надо пере­жить это еще раз. Что с ним случилось, Павел Пе­трович?

Нет ответа. Ладно, подождем. Она прервала связь, задумалась. Так и сидела, пока не зазво­нил телефон.

—  Любовь Александровна, это я.

—  Капитан Самохвалов?

—  Давайте с вами сразу договоримся об оче­редном сеансе связи. Во сколько часов вы выйде­те из Интернета и включите наконец телефон. Просто-таки невозможно до вас дозвониться!

—  А надо?

—  Насчет проверки алиби сами просили. — У него был голос обиженного мальчишки.

—  Проверили?

—  Не так-то это просто. Скажем, что начал проверять. Стрельцов утверждает, что весь ве­чер был дома. Соседи говорят, что в его особняке до глубокой ночи горел свет и кто-то ходил по территории. Но был ли это сам Стрельцов или кто-то другой, с полной определенностью никто сказать не может. Это и неудивительно: не­смотря на сравнительно небольшое расстояние между домами, люди в коттеджном поселке жи­вут замкнуто, в гости ходят редко, друг за другом не следят.

—  Потому как грехи есть за каждым, да?

— Большие люди — большие деньги. И про­блемы тоже, соответственно, большие.

— А как бы узнать, не помогал ли сын Стрель­цова Михаил решать большим людям эти самые большие проблемы?

—  Кто-кто?

—  Михаил Стрельцов. Двадцать девять лет. Его убили чуть больше двух месяцев назад.

— Вы как об этом узнали?

—  Цыганка нагадала.

—  Что, в Интернете и такое есть?