Любовь с ароматом чая

Последующие недели стали для Кларри самыми напряженными в жизни. Она пыталась воодушевить сотрудниц, поддерживая работу чайной без субсидий Берти. Когда разошлись слухи о том, что заведение может закрыться, к ней потянулись люди, жертвуя продукты и предлагая безвозмездную помощь. Кларри была тронута заботой и преданностью посетителей чайной. Дэниел Мильнер нашел возможность дать ей кредит, хотя его собственный бизнес балансировал на грани банкротства. Чтобы было что предложить покупателям, он взялся за продажу консервированной рыбы и яичного порошка, осуществляя бóльшую часть доставок самостоятельно. Но Кларри не желала злоупотреблять его великодушием, чтобы не подрывать бизнес, к которому сможет вернуться Джек после войны, если она вообще когда-то закончится и он выйдет из нее целым и невредимым.

Так что, несмотря на доброту окружающих, Кларри пришлось заложить драгоценности, подаренные ей Гербертом, чтобы финансировать работу чайной. К маю у нее осталось лишь обручальное кольцо и розовый камешек, который дал ей свами перед ее отъездом из Индии. Ни то ни другое Кларри решила не продавать. Но с началом июня из-за отсутствия денег и перспектив ей все же пришлось это сделать.

Скрепя сердце Кларри отправилась в ломбард. У нее в груди клокотало от негодования и обиды на Берти за то, что он довел ее до такого состояния. Она не верила, что он не в состоянии ей платить. Берти наверняка имел доступ к капиталам своей жены. Несомненно, что суммы, которую Вэрити тратила в день на походы по магазинам, хватило бы на поддержание работы чайной в течение месяца. В то утро, стаскивая кольцо с пальца и расстегивая цепочку, на которую Кларри повесила подарок отшельника, она очень тяжело переживала эту потерю.

Отдавая драгоценности ростовщику и получая от него деньги, Кларри в последний раз погладила пальцами скользкий розовый камешек и подумала о том, что свами для безбедной жизни вполне достаточно хижины из листьев, одного горшка для приготовления пищи и циновки для сна. Мысль о мудром, величавом старце с сочувствующим взглядом и беззубой улыбкой принесла покой в ее сердце. Как и он, она будет верить в то, что каждый новый день даст ей средства к существованию, и не волноваться о будущем.

Позже в тот же день Кларри получила письмо от Уилла, в котором нашла чек на приличную сумму. Она не могла поверить своим глазам.

«Почему Вы не сообщили мне, что находитесь в стесненных обстоятельствах? – упрекал ее Уилл. – Вы же знаете, я с радостью помог бы Вам, и помогу, чем смогу. У меня остались кое-какие деньги от папиного наследства, и Берти продолжает выплачивать мне содержание, как это раньше делал отец. Но зачем они мне здесь? Вы должны использовать их для того, чтобы обеспечить работу чайной, я на этом настаиваю. Я в бешенстве оттого, что позволил себе мой брат в отношении Вас, и написал ему об этом. Когда я вернусь, мы все уладим. А пока я постараюсь выкупить заведение у Берти, чтобы Ваше жилье и источник средств к существованию находились в Вашей собственности. Один мой друг скоро уезжает домой, и я поручу ему принять необходимые меры от моего имени, чтобы все осуществилось без лишних задержек. Дорогая Кларри, я не могу поверить в то, что Вы так долго держали это в себе. Пообещайте, что у Вас больше никогда не будет от меня секретов!»

Кларри села и заплакала – с ее плеч свалился тяжелый камень. Лекси и Айна обнаружили ее в кладовой и решили, что она получила плохие вести с фронта, но вскоре она нашла в себе силы рассказать им о том, что произошло.

– Вы не представляете, как я рада, что Уиллу теперь обо всем известно, – призналась Кларри подругам, одновременно и плача, и смеясь.

– Кто рассказал ему об этом? – спросила Айна.

Лекси и Кларри переглянулись. Лекси усмехнулась.

– Это могла сделать только миссис Олив, – сказала она. – Больше некому.

Когда Кларри отправилась вечером в Лемингтон, она увидела, что Олив купает детей в тазу возле камина. Джордж плескался, заливая половик, и Джейн подражала ему, пронзительно визжа от удовольствия.

– Я получила письмо от Уилла, – сообщила ей Кларри.

– Правда? – Олив вздрогнула и подняла на нее глаза.

Кларри опустилась на колени около таза.

– Ваша мама – доносчица, – сказала Кларри, брызгая водой на племянников. – Милая, упрямая доносчица!

Обернувшись, она заключила Олив в объятия.

– Уилл собирается выкупить чайную, и все это благодаря тебе.

– Выкупить? – удивилась Олив. – На это я и надеяться не могла.

– Именно выкупить! – засмеялась Кларри, вытаскивая письмо из кармана юбки.

Олив выхватила его и, прочитав, восторженно вскрикнула.

– Вот видишь, – сказала она с видом человека, который знал наперед, как все сложится. – Мы с Уиллом правы: тебе не следует быть слишком гордой и держать все свои заботы в себе.

– Ах, значит, гордой? – искоса взглянула на нее Кларри.

– Да, гордой, – насупилась Олив. – Ты слишком гордая.

Кларри захохотала и брызнула водой в сестру. Олив возмущенно ахнула.

– Ты намочила письмо!