Любовь с условием и без…

– О-о, это потому, что я вне себя от злости!– засмеялась я.– Знаешь, вот все готова сейчас взорвать! И самое главное-то, сама влезла по уши в это дерьмо, а теперь сижу и злюсь! Ну не дура ли?

Антоновна пожала плечами.

Да, она еще не видела меня такой и не знала, как реагировать.

Совсем юный парень принес нам выпивку и закуску.

– Тань, ты меня не слушай. Пей, жуй орешки, а я щас немного проплююсь ядом и успокоюсь.

– Ну, давай, давай, а то тебе и выговориться некому,– поддержала подруга.

Я налила полный стакан виски и выпила залпом.

– У-у-х-х!– вытерла я губы рукавом.– Тань, вот понимаешь, я-то ни в чем не виновата. Он меня влюбил в себя, ну, там цветы, сю-сю, му-сю, в общем – бредятина всякая про любовь. А я же чё, поверила ему?!

Я снова налила виски и, не моргнув, выдула стакан до дна.

– Ой, я тебе еще про маман его не рассказывала. Там такая, знаешь, каланча в алмазах, а язык-то двухконечный, как у гадюки. И плюется, плюется ядом-то. Ну, я ее сначала понять пыталась. Ну, ты же знаешь, ее-то мужик направо да налево захаживает, а баба без ласки – гадюка и гадюка. Ну, а тут еще я – чудо природы, захапала ее сынулю, ужонка, и лишила ее последней радости в жизни.

Антоновна смотрела на меня, как на сумасшедшую. Наверное, думала, что я совсем с катушек съехала. А мне так похорошело от виски. Язык прямо таким кнутом стал, что хлестал всех направо и налево, я чувствовала себя все лучше и лучше, как будто освобождалась от микробов, поразивших за годы жизни с Кириллом.

– Ой, Танька, баб тоже ненавижу! Не-е, не тебя, а определенной породы. Тут, прикинь, тоже одна попалась… Кр… Кактус… Крак… Ой-й…

Хоть слова так и хлестали изо рта, но язык уже заплетался, и выговорить фамилию Викули я так и не смогла.

– Короче, Яра-то, как ты и говорила, козел. Все его бандюги тоже козлы. Не знаю, какого черта я ему уступила?! Хм, не знаю! Ой…

Я икнула и чуть не упала со стула…

– Поля, ты шо?

– Ничё, ничё, все в поряде!– размахивая руками, успокоила я Антоновну.– А чё ты молчишь? Ну, скажи, что ты мне говорила…

Антоновна кивнула и выпила свой стакан пива.

– Поля, так Яра тебе не нужен. Он же бандюган, шо с него взять?

– А кто сказал, что он мне нужен?– возмутилась я и схватилась за бутылку с виски.– Ты чё, Тань, ты думаешь, я из-за него напиваюсь? Нет. Ты не права, Тань. Он просто спал со мной. И все! Уф… еще кот его придурошный!

Я схватилась за голову, потому что меня начало расквашивать и качать во все стороны. И вспомнила, что в этот день ни крошки не съела, а напивалась, как бомж.

– Уф, Тань, я, кажется, улетаю в дальние края…

– Поля, може, тебе хватит-то виски?– попыталась отобрать у меня бутылку Антоновна.

Бутылка выскользнула из пальцев и с грохотом разбилась о плиточный пол. Я прищурилась на лужу и хлопнула себя по щеке.

– А-а, да… хватит. Лучше текилу с лимончиком, ага? Эй, там, кто там, гарсон, неси свой зад сюда!

– Поля, Поля, уймись!

– Антоновна, ты чё такая зануда?– еле ворочая языком, сказала я.– Знаешь, сколько я еще могу выпить? У-у, у меня такая тренировка была!

– Давай-ка я провожу тебя до хаты?

– Не надо, я еще не закончила!– возмутилась я и оттолкнула руку женщины.

– Нашла, за кого расстраиваться. Мужики таки заразы, шо об них думать? Ты ж еще молода дивчина! Шо ж ты себя изводишь?– жалеющим тоном проговорила Антоновна и сложила ладони на груди.

– А я не из-за него, Антоновна,– горько усмехнулась я.– У меня просто ма-а-аленький кризис.

– Да он и мизинца твоего не стоит,– продолжала уговаривать она.

– А кто стоит? Ты чё такое говоришь, Танька? У меня нет с ним проблем. У тебя чё, пластинку заело? Ярослав, Ярослав…

– Да я же вижу, как ты сохнешь по нему?! Вот и моя Валька так же сохла, а шо вышло?

Так вдруг взбесила ее жалость, что она сравнила меня с дочерью – проституткой, навязывала мне чувства к Ярославу, когда я не хотела думать ни о нем, ни о ком другом. И меня как понесло:

– Валька? Ха-ха-ха, Валька!– рассмеялась я в лицо Антоновне.– Да ты знаешь ли, кто такая твоя Валька? Ты ж ни черта не знаешь!

Антоновна нахмурилась и отклонилась от стола.

– Ты шо, сказилась?!

– Шо, шо, да твоя Валька с шестнадцати лет на панели стоит. Из-за этого Ярослав и выгнал ее из своего клуба. И на работу ее никто не берет, потому что знают, что она девка Власа Крючко. Ты глаза-то раскрой, Танька. Чево ты взъелась на Ярослава? Он просто бабник… да, козел, но ничё паскудного твоей дочуре не сделал.

Я громко рассмеялась и упала лицом на стол. Так закружилась голова!

Антоновна замолчала. А я просмеялась, и тут меня прошибло от осознания, что наплела своим бескостным языком. Глаза тут же наполнились слезами, и я закрыла рот ладонью.

– Ой, Тань,– опустила голову я и прищурилась от боли в висках,– чё-то я разболталась.

В глазах Антоновны блестели слезы, губы дрожали, и руки нервно перебирали края скатерти. Но она не была поражена настолько, чтобы впасть в шок или устроить истерику.

– Тань, ты чё?– тряхнула я ее за плечо.– Ты чё, все знаешь?

– Я тебе не верю,– глухо проговорила она и сжала губы.

Я опустила голову и умыла лицо ладонями.