Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом

Да, именно так. Они привели меня в чувства.

Я понимала, что стою на улице, а мои плечи кто-то сжимает с грубой силой. Видимо, все-таки меня нужно было держать, потому что сама я хотела рухнуть на пол.

Мне пришлось открыть глаза. Вдруг все это время я спала?

Но нет, чудо не произошло. Мне неизвестно, сколько времени я была без сознания, но сейчас был день, солнце лениво выглядывало из туч. Двое крупных мужчин держали меня на проклятом крыльце, обмазанном кровью, а впереди была площадь, очищенная от тысячи трупов и забитая ликующими людьми. Их глаза полны презрения ко мне, они тычут пальцем, унижают меня и желают мне смерти. Там были и «светлые», и «темные», они объединились ради уничтожения «единства». Тупые мрази, как они с этим парадоксом будут жить?

— Неужели виновница торжества проснулась? — Фраза прогремела на всю улицу, от нее в ушах все зазвенело. Торжествующие вопли усилились, и аплодисменты по силе стали напоминать удары кувалдой по наковальне.

Мне пришлось сгрести остатки самоуважения и той было уверенности в крошечную кучу. На ногах я стала стоять тверже, окружающий мир обрел четкость, но лучше бы я продолжала довольствоваться размытыми рожами.

Медленно, ощущая скованность в мышцах, я повернулась в сторону, откуда кто-то радостно общался с публикой. Надо же! Правитель! В чистом белом костюме, в идеально вычищенной обуви и с трескающейся от радости физиономией. Я презрительно фыркнула, из губы сразу полилась кровь.

За его сутулой фигурой, в тугих веревках и перевязанным ртом стоял Брайена. На вдохе я потянулась к нему, но меня одернули. Любимый смотрел на меня, пытался что-то сказать, но из-за тряпки были слышны лишь мычания. Вокруг него стояло четверо крепких парней, он не мог высвободиться, не мог избавиться от их надзора. Им всем удалось пленить его, избить до состояния, когда он не мог и пальцем пошевелить.

А где Джейн?

Брайен понял, что меня встревожило, и мотнул головой в сторону. Я проследила за его движением: там, на руках одной из врачих, лежала Джейн. Она ворочалась, плакала, а на нее кричали, велели заткнуться.

— Не трогай мою дочь! — крикнула я мерзавке. За мою выходку один из державших меня зарядил мне звонкую пощечину.

— Тебе право говорить не давали, шлюха. — Шепот смешался вместе тонким писком, звучащим в ушах после удара.

Крики Джейн прекратились. Я в панике снова посмотрела на нее: теперь она спокойно лежала на руках, а в пальцах у врачихи крутился пустой шприц. Она, довольная собой, улыбалась и косилась на меня, назло гладила самые прелестные щеки в этом мире. Мы с Брайеном оба вспылили, и оба получили еще один удар по голове.

Я не знала, сколько живого места на мне осталось. Было очевидно только то, что точность ударов значения не имела: я все равно лишь мгновение чувствовала жгучую боль, после всплеска у меня сразу немело все тело.

— Мы не хотим, чтобы это затягивалось, — начал Правитель. — Собравшись здесь вместе, мы предотвратили грязное преступление против человечества. Эти двое решили, что смешение «светлых» и «темных», это нормально. Они обезумили, и поволокли за собой еще тысячи наивных людей.

— Бог ты мой, — захрипела я, — что вы несете? Сами объединились друг с другом против нас и сейчас мелите полнейшую чушь?

Снова почувствовала, как воздух всколыхнулся возле меня, но удара не последовало. Правитель остановил свою прислугу и попросила подвести меня ближе к нему.

— Это объединение было вынужденной мерой, чтобы вы не разрушили то, что строилось многие года. «Темные», которых вы угнетали, которые не были согласны с вашей больной позицией, обратились к нам за помощью.

— Да, я вижу этих ребят. Стоят возле Брайена, возле своего правителя, которого сами же готовили к этому посту. Ушли из «темного» мира за помощью от врагов? А потом что? Начнете войну и забудете о том, что заключали перемирие?

— Она слишком много болтает! — встрял кто-то из бывших приближенных к власти. — Ты не знаешь всех тонкостей, девчонка. Держи рот на замке.

— Я знаю, что вы подослали смертников: и «светлых», и «темных», чтобы они взорвались и унесли с собой жизни еще тысячи людей. Ваших людей, черт возьми! — я посмотрела на Правителя. — Уверена, что ваши солдаты не знали, какая учесть их ждет. Они то же бежали прочь, как крысы с тонущего корабля. Что вы скажете их семьям?

— Все эти жертвы были не напрасны. Оба мира еще долго будут оплакивать потери, но гордость за устоявшую систему поможет не пасть духом.

Меня разрывало от смеха, от идиотизма, льющегося рекой из их ртов. Они обезумили! Если бы я могла, я бы упала на пол и стала бы кататься по нему в истерике, хватаясь за живот.

— Уму непостижимо, — мямлю я.

— Все это уже неважно, милая. — Правитель встал напротив моего лица, стал говорить тише, чтобы слышать его могла только я. — Вы потерпели поражение, признай это и прими с гордостью. Вспомни о друзьях, которые так и не выбрались из здания. Или о брате. Кстати, его пришлось добить: он был таким проворным, что смог уцелеть после взрывов.

Он отошел от меня. Продолжил обращаться к народу.